Книга Нефритовая звезда, страница 25 – Кэтрин Коултер

Сент отыскал глазами семью Джул, увидел печальный взгляд девушки из-под полей шляпки и бледное лицо. Он сел, скрестил руки на груди и приготовился к утомительной проповеди.

Но проповедь его не утомила, а повергла в бешенство.

После того как было спето два гимна, преподобный Дюпре подошел к кафедре, почитал из Священного писания и коротко поговорил о мирских грехах — разумеется, не сказал ничего нового. Это была одна из самых любимых тем священника. На минуту он умолк и — Сент мог поклясться — улыбнулся.

— Очень тяжело, — начал Дюпре высоким голосом, — когда человека, посвятившего себя Богу, наказывает собственный потомок, который, несмотря на все набожные наставления, не чувствует никакой моральной ответственности. Пример добродетельных родителей не останавливает его.

Замолчав на минуту, он удостоверился в том, что все слушают его с вниманием и удивлением. Сент весь напрягся. «Нет, — думал он, — Дюпре не поступит так с собственной дочерью, не посмеет!»

— Как вы знаете, в особенности те, кто хорошо знаком с моей семьей, что мою младшую дочь считали погибшей вместе с целомудренной женщиной Канолой, которая действительно уже на небесах со Спасителем нашим. Разница между этими двумя женщинами очевидна. Одна предпочла умереть, дабы не отдаться распутному дьяволу плоти. А вторая позволила развращать себя и погрязла в грехах.

Сент услышал хихиканье какого-то матроса. Он посмотрел на Джул: она была неподвижна как статуя. Ее мать сидела с опущенной головой, а Сара улыбалась. Томас покраснел. Сент встал и медленно зашагал к кафедре. Он чувствовал, как в нем закипает ярость.

— Моя дочь Джулиана Дюпре, — продолжал священник суровым, холодным голосом, — была обольщена. Для нее не существует понятий о добродетели, и потому она посмела вернуться в Лахаину, да еще с одним из тех, кто приучил ее к плотскому греху.

— Заткнись, негодяй!

— Нет, я не замолчу! — заорал Дюпре на Сента, ударяя кулаком по деревянной кафедре. — Нет уж, доктор Моррис, все должны узнать правду! Моя дочь оказалась проституткой, шлюхой! А вы, сэр, прибавили ей грехов! Даже вчера она пыталась совратить, да, совратить Джона Бличера, жениха своей добродетельной сестры! Достойный молодой человек был напуган, но, конечно, никогда не поддался бы соблазну!

— Отец, это ложь! — Томас Дюпре вскочил в негодовании со своего места. — Джон пытался изнасиловать ее!

— Она должна быть изгнана… Преподобный Дюпре не успел договорить. Сент подскочил к кафедре, схватил его за отвороты черной сутаны, поднял на целый фут от пола и хорошенько потряс, как крысу.

— Ничтожный, лживый червь! — прошипел Сент и со всего размаху ударил его.

Этьен Дюпре как подкошенный упал на пол.

В церкви поднялась суматоха.

Сент отошел от кафедры и спокойно направился к Джул. И белые, и гаитяне поспешно расступались перед ним.

— Джул, — сказал он ласково, — идем со мной.

Она подняла на него широко раскрытые глаза и посмотрела отсутствующим взглядом.

— Идем, — повторил он, взяв ее за руку.

— Нет, Джулиана, ты не можешь, — шептала ее мать, но Джул не слышала ее. Она дала Майклу руку, и он спокойно вывел ее из церкви.

Сердце его бешено билось, он весь дрожал. На мгновение Сент закрыл глаза, забыв, что сильно сжимает руку Джул.

Он вел ее к берегу. Раньше звук накатывающих на берег волн успокаивал его, но на этот раз этого не произошло. Он подвел Джул к пальме и спокойно проговорил:

— Сядь здесь и держись в тени. Сегодня очень сильно печет, а я не хочу, чтобы ты обгорела.

— Я ведь в шляпке, — вяло ответила Джул, но подошла поближе к пальме.

— За одни сутки я был готов убить двоих, — сказал Сент таким же неестественно спокойным тоном. — Это я-то, врач, спаситель людей.

Джул подняла голову и увидела страдание в его карих глазах.

— Это моя вина, — коротко сказала она. — Ты не должен винить себя. Ты… слишком хороший и добрый. И возможно, он прав, мой отец. Я действительно выбрала жизнь вместо смерти, которую предпочла Канола. И я даже думаю, что… позволила развратить себя ради того, чтобы остаться в живых. Так что, Майкл, не казни себя, твоей вины здесь нет.

Сент разозлился сам на себя: он чувствовал себя полным идиотом, который носится со своими переживаниями, в то время как Джул по-настоящему страдает.

— Прости меня. — Он прижал ее к себе. — Джул, — тихо произнес он через несколько секунд, горячо дыша ей в висок. — Я пришел в церковь потому, что хотел поговорить с тобой после службы. Вчера я договорился с преподобным Болдуином, чтобы он обвенчал нас. Он сделает это сразу, как только вернется от пациентки.

Джул одновременно хотелось рыдать и смеяться. Она знала о том, что наговорил ему ее отец накануне; ей рассказала об этом мать. Так что она понимала, почему Сент хочет на ней жениться. Он был по-настоящему благородным: чувствовал за нее ответственность и жалел ее.

— Мне надо было покончить жизнь самоубийством, — сказала она. — Тогда сейчас бы меня никто не ненавидел и не оскорблял.

Сент нежно обнял Джул, и она, не удержавшись, расплакалась.

Он не стал успокаивать ее, а сурово сказал:

— Чтобы я никогда больше не слышал от тебя подобных глупостей! Послушай, Джул. Даже если бы тебя изнасиловали десять раз, твоей бы вины в этом не было, и я уважал бы тебя не меньше. Ради Бога, если женщина умирает при родах, разве она виновата?

— Но, Майкл, все, кроме Томаса, хотели бы, чтобы я была мертва.

— Ты не умрешь. Я не позволю тебе умереть, пока тебе не перевалит за восьмой десяток. И ты забудешь своего безжалостного отца, слабую глупую мать и ничтожную сестрицу.

Джул высвободилась из его объятий и равнодушно проронила:

— Несправедливо, что ты чувствуешь себя обязанным жениться на мне. Я поеду в Канаду.

— Нет, я никуда тебя не отпущу; ты поедешь в Сан-Франциско вместе со мной. — На мгновение Сент примолк. — Скажи, ты ожидала, что твой отец так обойдется с тобой, когда хотела остаться в Сан-Франциско?

— Я… я не знаю. Мне кажется, сейчас это не имеет уже никакого значения. Я знаю только, что мой отец совещался вчера наедине с Джоном Бличером. Майкл, как мог Джон так поступить?!

— Не думай об этом недоноске, — резко сказал Сент, чувствуя новую волну ярости. — Джул, ты выйдешь за меня? Могу я просить твоей руки? Поедешь ли ты со мной в Сан-Франциско?

Джул попыталась отшутиться:

— А может, лучше мне быть твоей любовницей? Разве жена не дороже обойдется?

— Нет, честно говоря, я не помню, насколько дорого обходится жена.

Джул рассеянно заморгала.

— Ты был уже женат, Майкл?

— Был, в Бостоне. Ее звали Кэтлин, она была ирландкой. Ей было лишь семнадцать, а мне — двадцать один. Как-то она поехала в Дублин навестить свою мать, и обе они умерли там от холеры. — Сент замолчал; он знал, что мог показаться бездушным, но, по правде говоря, не очень сожалел о смерти своей жены. Теперь он даже не мог представить ее лицо.