Книга Секундо. Книга 3, страница 65 – Татьяна Герцик

Ко сну ее снова готовила маркиза Клерская.

– Извините меня, ваше величество, но я посмела отказать от вашего лица принцу в аудиенции. Мне кажется, у вас бы не хватило силы духа это сделать. Я сказала, что вы слишком устали и никого не принимаете. – И спросила чисто для проформы: – Я все сделала правильно?

Королеве ничего не оставалось, как сказать:

– Конечно. Вы правы, мне с ним видеться ни к чему. Надеюсь, он поймет, что зря тратит на меня свое время. Во дворце полно на все согласных красавиц, особенно если впереди будет мерцать весьма значимый приз – если не супруги принца, то его фаворитки, особенно официальной.

Маркиза довольно улыбнулась, посоветовала королеве для пущей безопасности закрыться на засов и удалилась.

Илана последовала ее совету и задвинула на дверях спальни тяжелый засов. Потом улеглась на самый край в широкую супружескую кровать и прикрыла глаза. Как же здесь неуютно! Она вспомнила узкую девичью постель в отцовском замке, пусть твердую и неудобную, но зато такую родную, и на глаза набежали горькие слезы. Она только теперь поняла, что никогда уже туда не вернется.

Отвлекая ее от горестных мыслей, в стене бесшумно повернулся кусок стены, казавшейся сплошным. От ужаса у нее перехватило гортань, и она смогла издать только сдавленный стон. Что это? Покушение? Но она никому не делала зла…

– Не пугайтесь, дорогая Илана, – в спальню торопливо вошел Юрис. – Это всего лишь я.

Королева села на кровати, стараясь вздохнуть поглубже. Это у нее не получалось, и она лишь хрипела, стараясь откашляться. Принц подал ей бокал с водой, и она торопливо выпила. Вода смягчила горло, и она смогла просипеть:

– Что вы тут делаете?

Он присел рядом с ней на краешек кровати и успокаивающе произнес:

– Просто хочу поговорить. Понимаете, вы единственный живой человек в этом огромном склепе, именуемым королевским дворцом. Здесь полно ходячих мертвецов, но совсем нет нормальных людей.

– А в обычное время вы прийти не могли? – Илана приложила руки к груди, но никак не могла утишить рвано бьющееся сердце.

– Я приходил. Сегодня дважды. И оба раза злобный цербер, стоящий на страже ваших дверей, меня не впустила. Мне даже показалось, что она и не докладывала вам о моих визитах.

Это так и было, и Илана склонила голову, позволяя волосам упасть на лицо. В свете догорающего камина ее вьющиеся локоны казались красноватыми и переливались. Не удержавшись, Юрис провел по ним ладонью, восхищаясь их мягкостью и шелковистостью, но королева испуганно отшатнулась.

– Я ничего не делаю! – принц в доказательство поднял обе руки. – Я просто хочу поговорить. Не бойтесь, о моем неурочном визите никто не узнает. Об этом тайном ходе знаю только я. Я же вырос в этом дворце, и отец мне многое показал. Кстати, Торрен о них не знает. И просвещать его я не собираюсь.

Илане было ужасно неудобно сидеть рядом с мужчиной в одной ночной сорочке, пусть даже полностью закрытой, и она зябко поежилась. Юрис тотчас вскочил и принес ей теплую накидку. Набросил ей на плечи, заботливо спросил:

– Теперь лучше? – и наклонился, заглядывая ей в лицо.

Королева поневоле растрогалась. С такой заботой к ней относилась только ее старая нянюшка, которую от нее отослали, едва ей исполнилось десять лет. На сердце потеплело, и она тихо вымолвила:

– Да, спасибо. Но о чем вы хотели со мной поговорить?

Принц устало провел ладонями по лицу.

– Не знаю. Обо всем понемногу, наверное. Просто когда говоришь с добрым собеседником, на душе воцаряется покой. А он мне сейчас необходим. Слишком много горя… – его голос прервался, и он угрюмо замолчал.

Илана с сочувствием положила свои тонкие пальцы поверх его рукава. Он немедля накрыл ее ладонь своей и прерывисто вздохнул.

– Знаете, у меня было очень счастливое детство, что для королевских семей весьма необычно. Любящая мать, снисходительный отец, доброе отношение окружающих сделали меня если не слабовольным, то и не сильным. Я не умею ходить по трупам, как мой старший брат…

– И не нужно! – возмущенно вскричала Илана. – Я понимаю, быть королем трудно, очень трудно, но почему при этом обязательно нужно быть жестоким?

– Мой брат не жесток от природы, таким его сделала жизнь, – Юрис заступился за Торрена. – Раньше я не понимал, в каком напряжении ему приходится жить. Мне казалось, он берет от жизни все. И хотя я знал о череде бесконечных на него покушений, но не думал, что все так серьезно. Одно время я всерьез намеревался стать королем, потому что был уверен, что этого хочет моя мать.

– А это оказалась ваша властолюбивая бабка… – закончила за него Илана. – Это тяжело, я знаю…

Они принялись вспоминать прошлое, постепенно перешли на настоящее, и королева неожиданно для себя призналась, что с нетерпением ожидает возвращения Амирель:

– Торрену я не нужна, он сам мне об этом сказал. Мне будет гораздо легче жить, если ему удастся вернуть свою любовь. Тогда он, я думаю, станет гораздо спокойнее и уступчивее.

– Вы не хотите видеть его в своей спальне? – с надеждой спросил Юрис, неосознанно стиснув пальцы в кулак до боли. Заметив это, поразился – да это же ревность чистой воды!

Илана покраснела, но ответила прямо:

– Не хочу. Я его боюсь.

Юрис догадался, что произошло за закрытыми дверями спальни в первую брачную ночь королевской четы.

– Теперь вы будете ко всем мужчинам относиться с предубеждением? – принцу очень хотелось чисто по-мужски утешить ее, но он не решался.

Она помедлила с ответом. Окружающая обстановка ее угнетала. Она сидит полуодетая в спальне с почти незнакомым мужчиной и ведет с ним столь фривольные разговоры! О, что б сказала на это герцогиня Лаввет, узнав, что вытворяет ее дочь!

– Не знаю, – Илана предусмотрительно отодвинулась от незваного гостя. – Но уходите, прошу вас. Мне нужно хоть немного поспать. Скоро светает. Меня разбудят рано.

Юрис встал и подошел к слегка светлеющему окну.

– В самом деле! Какой я же бесцеремонный себялюбец! – сказал он с раскаянием. – Я-то могу спать хоть до полудня, а вам придется выйти на завтрак. Простите, я заболтался. Но вы позволите мне прийти следующим вечером?

Отвернувшись, чтоб он не заметил ее вспыхнувшее от смущения лицо и не понял, что хочется ей вовсе другого, Илана возразила:

– Мои фрейлины уже что-то заподозрили, а мне не хочется быть предметом гнусных пересудов.

Слегка призадумавшись, он пообещал:

– Чтоб отвести от вас подозрение, я примусь ухаживать за какой-нибудь смазливой соседкой по столу, тогда внимание сплетников переключится на нее. Но помните: это не всерьез. Если вам неприятная эта мысль, скажите мне об этом сразу.

Королева побледнела. Отчего-то эта здравая мысль принесла ей нешуточную боль. Что это с ней? Предложенная Юрисом интрига – наилучший способ избежать ненужных подозрений, так отчего она медлит?