Онлайн книга «Шестая колонна. Там, за гранью. Утраченное наследие»
|
– Привет, ребята. В дверях стоял Коуберн. Они оба уставились на него. – В чем дело? – спросил он. Хаксли внимательно осмотрел друга: – Как твоя нога, Бен? – Об этом я как раз хотел спросить у тебя. Долго я был без сознания? С ногой все в порядке. Может, она вовсе и не была сломана? – Признавайся, Фил, – поддержала Коуберна девушка. – Ты ее осматривал, а не я. Хаксли дернул себя за ухо. – Она была сломана – или у меня совсем крыша поехала. Дай-ка посмотрю. Коуберн, одетый в пижаму и купальный халат, задрал штанину и показал розовую, совершенно здоровую голень. С силой ударив по ней кулаком, он сказал: – Видите? Даже синяков нет. – Хм… Не так уж долго ты был без сознания, Бен. Всего лишь одну ночь. Часов десять-одиннадцать. – Чего? – Честное слово. – Этого не может быть. – Я с тобой согласен. А теперь давайте позавтракаем. Они ели в задумчивом молчании; каждый чувствовал настоятельную потребность найти какое-то разумное объяснение происшедшему. Потом, как по команде, все трое подняли от тарелок глаза. Хаксли первым нарушил молчание: – Ну… Что скажете? – Мне все это снится, – предположила Джоан. – Нас занесло вьюгой, мы умерли и попали в рай. Пожалуйста, передай мне джем. – Это невозможно, – возразил Хаксли, передавая джем, – иначе Бена бы с нами не было. Он прожил жизнь во грехе. Но если серьезно, то некоторые события все-таки требуют объяснения. Давайте перечислим их. Во-первых, вчера вечером Бен ломает ногу, а сегодня утром она уже здорова. – Погоди-ка: мы абсолютно уверены, что он сломал ногу? – Я уверен. Да и хозяин наш в этом, похоже, не сомневался: иначе зачем бы он тащил этого бугая на руках? Во-вторых, наш хозяин обладает внутренним зрением либо сверхъестественным умением ориентироваться в горах. – Кстати, о внутреннем зрении, – сказала Джоан. – Кто из вас пробовал осмотреться и определить размер этих помещений? – Я не пробовал, а что? – Я тоже не пробовал. – И не пытайтесь. Я пробовала – это невозможно. Мое восприятие не проникает за стены комнаты. – Хм… пусть это будет «в-третьих». В-четвертых, наш хозяин называет себя Амброз Бирс. Он хочет сказать, что он тот самый Амброз Бирс? [31] Ты знаешь, кто такой Амброз Бирс, Джоан? – Конечно, я девушка образованная. Он исчез еще до моего рождения. – Именно. Когда началась Первая мировая война. Если он тот самый Амброз Бирс, ему уже больше сотни. – А выглядит лет на сорок моложе. – Н-да. Оставим вопрос открытым. «В-пятых» включает в себя сразу несколько вопросов: почему наш хозяин живет здесь? Откуда взялся этот странный гибрид роскошного отеля с пещерой? Как может один старик управляться с таким хозяйством? Кто-нибудь из вас видел здесь еще хоть одного человека? – Я не видел, – сказал Коуберн. – Меня кто-то разбудил, но это, наверное, был Амброз. – А я видела, – заметила Джоан. – Меня разбудила какая-то женщина и подарила мне платье. – Может, миссис Бирс? – Непохоже. Ей не более тридцати пяти лет. Правда, мы не познакомились, она ушла раньше, чем я окончательно проснулась. Фил перевел взгляд с Джоан на Бена. – Ну так что мы имеем? Сложи все вместе и выдай ответ. – Доброе утро, мои юные друзья! Бирс стоял в дверях, и его глубокий низкий голос заполнил всю комнату. Трое друзей вздрогнули, как будто их застали за каким-то непристойным занятием. Коуберн первым пришел в себя. Он встал и поклонился. – Доброе утро, сэр. Вы спасли мне жизнь. Боюсь, любые слова благодарности будут недостаточны. Бирс ответил церемонным поклоном: – Мне было приятно оказать вам эту услугу, сэр. Надеюсь, вы все хорошо отдохнули. – Да, спасибо, и отлично поели. – Прекрасно. Теперь, если позволите, мы можем обсудить ваши дальнейшие планы. Угодно ли вам уехать, или мы можем надеяться, что вы побудете с нами еще немного? – Я полагаю, – немного нервничая, сказала Джоан, – что нам не стоит злоупотреблять вашим гостеприимством. Как погода? – Погода хорошая, но вы можете остаться здесь, сколько пожелаете. Быть может, вы хотели бы увидеть весь наш дом и познакомиться с другими домочадцами? – По-моему, это было бы чудесно! – Я буду счастлив служить вам, мадам. – Откровенно говоря, мистер Бирс, – Хаксли слегка поклонился с серьезным выражением лица, – нам очень даже хотелось увидеть ваш дом и побольше узнать о вас. Мы как раз говорили об этом, когда вы вошли. – Любопытство – вещь естественная и незазорная. Пожалуйста, задавайте любые вопросы. – Ладно, – начал Фил. – Вчера вечером Бен сломал ногу. Или не сломал? Сегодня она совершенно здорова. – Он в самом деле сломал ногу. Ночью ее вылечили. Коуберн прочистил горло. – Мистер Бирс, меня зовут Коуберн. Я врач, хирург, но я никогда не слышал о столь мгновенном исцелении. Не расскажете ли вы об этом поподробнее? – Конечно. Вы, безусловно, знаете, как проходит регенерация у низших форм жизни. Мы используем тот же принцип, но сознательно контролируем процесс, поэтому заживление идет гораздо быстрее. Вчера вечером я загипнотизировал вас, затем передал контроль одному из наших хирургов. А он заставил ваш разум приложить свои собственные усилия, чтобы исцелить ваше тело. Коуберн в замешательстве смотрел на старика. Бирс продолжал: – Тут нет ничего необычного. Разум и воля в любой момент способны полностью подчинить себе тело. Наш оператор попросту заставил вашу волю возобладать над телесным недугом. Методика совсем несложная; если захотите, мы вас научим. Уверяю вас, обучиться ей проще, чем объяснить ее нашим нескладным и несовершенным языком. Я говорил о разуме и воле как о чем-то раздельном. Это язык вынуждает меня использовать подобные нелепые понятия. Ведь ни разум, ни воля не существуют как отдельные явления. Есть только… Он замолчал. Коуберн почувствовал что-то вроде вспышки в мозгу, как если бы выстрелили из винтовки, только мягко и безболезненно. Что бы это ни было, оно было веселым, как жаворонок или как резвый котенок, и в то же время спокойным и безмятежным. |