Онлайн книга «Шестая колонна. Там, за гранью. Утраченное наследие»
|
– Почему? Между государственным управлением и бизнесом нет ничего общего. Они существуют для совершенно разных целей. – Но это же нелогично! Это ведет к банкротству. Почитайте Адама Смита… – Я не знаю Адама Смита, кто это? Ваш родственник? – Нет, он… О боже!.. – Прошу прощения?.. – Бесполезно, – обреченно проговорил Смит. – Мы говорим на разных языках. – Боюсь, трудность действительно в этом. Полагаю, вам стоит обратиться к специалисту по коррекции семантики. – Как бы то ни было, – заметил Смит стаканчиком позже, – я пришел к вам не для консультации по проблеме финансов. Меня привело другое. – Что же? – Видите ли, я уже понял, что финансистом здесь стать не смогу. Но я хочу работать – каким-нибудь способом делать деньги. Здесь все богаты – кроме меня. – Богаты? – По крайней мере выглядят богатыми. Дорого одеты. Хорошо питаются. Черт возьми, здесь раздают пищу – это абсурдно! – Но почему бы вам не жить на дивиденды? К чему беспокоиться о деньгах? – Можно, конечно, но, черт возьми, я человек труда. Кругом полно возможностей для хорошего бизнесмена: меня с ума сводит, что я не могу за них ухватиться; как подступиться, не знаю. Но есть одна область, которую я хорошо знаю, помимо финансов. И я надеюсь, что вы могли бы мне подсказать, как на этом заработать. – Что же это? – Футбол. – Футбол? – Именно. Мне сказали, что вы большой спец по играм. «Игорный магнат» – так они вас окрестили. – Гамильтон не прореагировал на такую оценку, и Смит продолжал: – А футбол – это игра. И если правильно за нее взяться, она должна принести деньги. – Что за игра? Расскажите поподробнее. Смит пустился в пространное описание, чертя по ходу дела диаграммы, объясняя, что такое нападение, защита, блок, передача. Он рассказывал о толпах болельщиков, о продаже билетов, о тотализаторе. – Звучит все это красиво, – согласился Гамильтон. – Сколько убитых за один матч? – Убитых? Но никого же не убивают – травмы, конечно, случаются: сломанная ключица или еще что-нибудь, но не страшнее. – Это можно изменить. И не лучше ли облачить защитников в доспехи? Иначе их придется заменять после каждой комбинации… – Да нет же, вы не понимаете… Это… ну… – Полагаю, вы правы, – согласился Гамильтон. – Я никогда не видел этой игры. Она не совсем по моей части. Обычно я занимаюсь механическими играми – машинами, на которые делают ставки. – Значит, футбол вас не интересует? Гамильтона это не заинтересовало. Но, взглянув на разочарованное лицо юноши, он решил быть с ним помягче. – Это интересно, но не по моей части. Я сведу вас с моим агентом. Думаю, он что-нибудь сообразит. Предварительно я с ним поговорю… – Это было бы круто! – Я так понимаю, это означает одобрение? Мне это не составит труда. Когда сигнал сообщил о приходе посетителя, Гамильтон впустил Монро-Альфу и sotto voce [13] попросил общаться со Смитом как с равным себе вооруженным гражданином. После довольно длительного церемониального обмена любезностями Клиффорд с энтузиазмом начал: – Насколько я понимаю, вы из промышленного города? – В основном я действительно городской парень, если вы это имеете в виду. – Да, я подразумевал именно это. Жаль. Я надеялся, что вы сможете рассказать что-нибудь о той простой и прекрасной жизни, которая вымирала как раз в это время. – О чем вы говорите? О жизни в деревне? Монро-Альфа коротко набросал ослепительный образ сельского рая, каким он его видел. Смит выглядел крайне озадаченным. – Мистер Монро, или я здорово ошибаюсь, или кто-то нагородил вам кучу вздора. В этой вашей картине нет ничего похожего на то, что я видел. На лице Клиффорда появилась чуть покровительственная улыбка. – Так ведь вы же обитали в городе. Естественно, что эта жизнь вам незнакома. – То, что рисуется вам, мне действительно незнакомо, но о сельской жизни я кое-что знаю. Два лета я работал на уборке урожая, довольно много ходил в походы, а в детстве все летние и рождественские каникулы проводил на ферме, на природе. Так вот имейте в виду: если вы воображаете, что жизнь per se [14], напрочь лишенная цивилизации, романтична и привлекательна, вам просто стоит побегать морозным утром в деревянный нужник. Или попробовать приготовить еду на дровяной плите. – Но все это должно было стимулировать развитие в человеке жизненных сил! Это же основы естественной борьбы с природой… – А вам мул никогда не наступал на ногу? – Нет, но… – Попробуйте как-нибудь. Честное слово, я не хочу показаться дерзким, но у вас где-то проводки перепутались. Простая жизнь хороша на несколько дней, на каникулах, но изо дня в день – это просто грязная, ломовая работа. Романтика? Да черт побери, нет там времени ни для какой романтики. И стимулов продолжать такую жизнь тоже чертовски мало. Улыбка Монро-Альфы сделалась несколько принужденной. – Возможно, мы говорим о разных вещах. Вы все-таки явились из эпохи, когда преувеличенные представления о роли машин уже извратили естественную жизнь. Ваши критерии уже были искажены. – Не хотел вам этого говорить, – начал понемногу распаляться Смит, – но вы понятия не имеете, о чем идет речь. Убогая деревенская жизнь в мое время становилась понемногу более сносной, по мере того как ее обеспечивала индустриализация. Да, у фермера еще не было водопровода и электричества, но в его распоряжении находился «Сирс Робак» и все, что с этим связано. – У них было – что? – переспросил Гамильтон. Смиту потребовалось некоторое время, чтобы объяснить механизм торговли по почте. – А то, о чем вы ведете речь, мистер Монро, – это отказ от всего. Вы представляете себе этакого благородного дикаря, простого и самодостаточного. Но когда ему надо срубить дерево – кто продал ему топор? А когда он собрался застрелить оленя – кто сделал ружье? Нет, мистер Монро, я знаю, о чем говорю, – я изучал экономику… «И это он говорит Монро-Альфе», – с трудом сдерживая улыбку, подумал Гамильтон. – Никогда не было, да и быть не могло, – продолжал тем временем Смит, – того благородного и благообразного типа, которого вы тут описывали. Это был бы невежественный дикарь, грязный и завшивленный. Только для того, чтобы попросту выжить, ему пришлось бы вкалывать по шестнадцать часов в день. Спал бы он в убогой хижине на земляном полу. Интеллект его разве что на пару шагов опережал бы животное… |