Книга Сто причин ответить «нет», страница 35 – Елена Дженкинз

Крис забрал золотистый пакет из машины и вошел в дом.

Уитни не спала, хотя было около часа ночи. Он из прихожей услышал, что фея нервно вяжет, злая, как электрический скат. Небось, целую милю наплела из шерсти ангорского козла.

Оставив подарок в шкафу, Крис решил для начала привести себя в порядок.

— Привет, Джордж, — поздоровался он с пауком в ванной. — Ну и вечерок, да?

Приняв душ, он надел пижамные штаны и белую футболку с длинными синими рукавами, чтобы Уитни не испугалась из-за бинта. Но первое, что она сказала, когда Крис вошел в комнату, было:

— Ой. А что у тебя с рукой?

— А что?

Как она заметила?

— Я миллион раз конечности отбивала во время тренировок, поэтому признавайся: ты выложился на 100 %? Значит ли это, что я обязана теперь идти на свидание с Шоном Макконахи?

Резкий, ехидный тон Уитни задел его, как когтем дракона; а еще котенком прикидывалась. Крис провел двумя ладонями по волосам, ощущая прохладу, подвинул лампу в виде платья на столе и присел на краю, упираясь ладонями в грань столешницы. Посмотрел в упор на Уитни и сказал:

— Иди.

В ее глазах вспыхнул мстительный огонь.

— Ты бы определился, чего хочешь от меня, Паркер.

Будто она не знала.

— Ты бы определилась, чего хочешь от меня, Майлз, — вернул он незаслуженный упрек.

Уитни поднялась, с негодующим видом бросила ангорского козла валяться рядом с креслом и шумно выдохнула — долго выдыхала, Крис до десяти досчитал.

— Ладно. Все это бессмысленно. Расскажи, что с рукой, и я пойду спать. Утром мы на ранчо к родителям едем, если помнишь.

Он тяжело сглотнул, забыв и о родителях, и о руке.

Уитни стояла перед ним в короткой сорочке цвета кофе. Цвета его глаз. Она сама хоть осознала это?

— Новая сорочка?

— Да, сегодня купила.

Он через силу отвернулся, читая мантры, что-то там о просвещении страждущих.

Ой всё, какое просвещение? Дышать нечем.

Проклиная обновку Уитни, он выключил лампу, чтобы темно в комнате стало, отлепился от стола и осторожно, пытаясь не натолкнуться на драконо-кошку, лег на кровать, попутно объясняя:

— С рукой все в порядке. Какой-то подросток порезал, там царапина, не переживай. Лора хорошо обработала порез, заживет, как на собаке.

И в темноте раздалось надтреснутое:

— Лора? Кто такая Лора?

— Медсестра.

— Как удобно.

Место на кровати рядом прогнулось, и Крис ощутил новый аромат. Не апельсины, а сладкая корица вроде бы. Он любил корицу, и рот мгновенно наполнился слюной. Невыносимо. Уитни сегодня добить его решила. Сладко-пряный аромат накрыл сразу всем: мягкостью ее волос, пожаром в глазах — так много тепла.

С безмолвным стоном Крис вытащил подушку из-под головы и накрыл ею лицо, чтобы ничего не чувствовать, но ощущения, наоборот, обострились, и он услышал вздох. Тихий, недовольный.

Уитни не могла улечься. Она ворочалась и вздыхала.

Вздох. Искра. Вздох. Искра.

— О боже ж ты мой, Майлз! — рявкнул он. — Перестань вздыхать!

— Ты мне дышать запрещаешь?! — подхватилась она.

— Нет, я прошу не издавать эти томные, призывные звуки!

Он схватил подушку, спрыгнул с кровати, взбешенный, и улегся на полу. Глаза привыкли к темноте, и Крис вперился в серый потолок, надеясь прочитать там мегаполезный совет, вроде: «Уйди из комнаты. Если сорвешься, виноват будешь ты».

Черт бы это все побрал.

Крис поднялся.

— Я наверху переночую.

— В ванной? — поразилась Майлз.

— Нет, проверю комнаты, давно собирался. Хоть в одной да найдется мебель.

Крис открыл дверь на кухню, но Уитни закричала:

— Не смей! Мистер Тайсон имеет право на личные тайны!

— Не волнуйся, я компенсирую ему моральный вред, — процедил Крис, проходя через прихожую. Несогласная, Уитни проскочила вперед и взбежала на пару ступеней короткого лестничного пролета, преграждая путь.

— Я тебя в дом впустила не для того, чтобы ты чужие двери взламывал!

Лунный свет лился из узкого окна на лестничной клетке за спиной Уитни, окутывая ее с головы до пят. Облако светлых волос, темная сорочка… Взгляд спустился к ее босым ногам. Узкие щиколотки, сердце млеет…

И сейчас?

Сейчас тоже.

Крис не мог вдохнуть нормально. Он медленно поставил ногу на первую ступеньку и поднялся на один уровень с Уитни, чтобы смотрела ему в глаза. Она мелко дрожала, и эта дрожь потоком влилась в него, перехватила горло, стекла вдоль позвоночника. Подчинила.

А свет всё лился, лился…

— Тогда для чего ты меня впустила?

— Ты знаешь, — тихо сказала она. Крис отрицательно покачал головой и накрыл ладонью ее щеку; большой палец лег ей на губы, поглаживая.

— Повтори, я забыл… Чего ты хочешь, Уитни?

Она поморщилась и сделала шаг назад, наверх, отстраняясь, и будто глыба льда грудную клетку придавила. Крис закрыл глаза, принимая поражение, и до него донеслось:

— Я хочу увидеть твою руку.

Ее шепот опалил до самого дна, осел там пеплом. Сердце расширилось, упираясь в ребра, и не осталось ни одного слова, чтобы выразить эмоции. Поэтому Крис молча подцепил край футболки, стягивая через голову, и бросил на пол.

Пусть смотрит.

Что угодно, лишь бы тяжесть из груди ушла.

Шаг, шаг — она спустилась к нему, и ласковые пальцы прошлись вдоль его предплечья, перетянутого светлым эластичным бинтом.

— Больно?

— Да, — хрипло сказал он и, перехватив тонкое запястье, переместил ее руку себе на грудь, прижимая ладонью к сердцу, — вот здесь.

Уитни ступила ближе и прислонилась лбом к их сцепленным рукам. Крис опустил голову, зарываясь в ее мягкие волосы. Такая нежная… Ну и как можно было ее обидеть? Сделать ей больно. Сломать эту нежность, жить без нее потом.

— Бог с ним, с мистером Тайсоном и его тайнами, — севшим голосом сказал Крис. — Идем. — Он взял ее за руку и отвел обратно в постель.

Прошло минут пять, прежде чем Уитни подала голос:

— Мне холодно.

Крис посмотрел на цветную границу, которая разделяла их, и подумал: какие к черту границы, когда ей холодно? Он просунул ладонь ей под спину, обнимая, и привлек к себе. Набросил легкое бежевое одеяло поверх мятного и испытал нечто вроде эмоционального оргазма, когда Уитни уткнулась носом ему в область сердца и шумно выдохнула, улыбаясь. Ее улыбка клеймом насквозь пропечатала. Оно в нем так навсегда и останется, наверное, как напоминание о магнитных бурях в конце июня.