Книга Замки на их костях, страница 99 – Лора Себастьян

– Ты пьян, – говорит она, выговаривая каждое слово. – Но я полагаю, сегодня есть, что отметить, Ваше Величество.

– Трис…

Она быстро приближается к нему, хватая за плечи.

– Я могу вытолкнуть тебя из окна.

Он не выглядит встревоженным, даже не напрягается, просто оценивает ее спокойными холодными глазами.

– Нет, если ты не хочешь добавить к своим обвинениям цареубийство, – отмечает он.

Беатрис не ослабляет хватки.

– От тебя пахнет спиртным. Любой здравомыслящий человек мог бы предположить, что ты разбился насмерть, пытаясь сделать что-то глупое.

– А ты считаешь обитателей этого дворца вменяемыми? – спрашивает он с насмешливой улыбкой.

– Думаю, я готова рискнуть.

Она отталкивает его, и его руки крепче сжимают оконную раму. Страх вспыхивает в его глазах, и Беатрис чувствует, как ее пронизывает триумф. Она думает, что могла бы смотреть, как он умирает. Не прошло и дня, как она целовала его, а теперь у нее возникает искушение убить его собственными руками. Как быстро все может измениться.

– По крайней мере, позволь мне объяснить…

– Уверяю тебя, я не настолько глупа, чтобы самой не понять сути.

– Джиджи решила…

Беатрис приподняла брови.

– Теперь прячешься за сестрой? Какая храбрость.

Он качает головой и, наконец, поднимает глаза, чтобы встретиться с ней взглядом.

– Я пришел сюда не для того, чтобы извиняться, Трис…

– Не называй меня так, – огрызается она.

Он глубоко вздыхает, прежде чем повторить попытку.

– Я пришел сюда, чтобы все исправить.

Беатрис расправляет плечи и скрещивает руки на груди.

– О? – спрашивает она. – Как именно ты предлагаешь это сделать? Отпустить нас с Пасом на свободу? Отказаться от украденного трона и отдать его человеку, которому он принадлежит?

Ей доставляет некоторое удовлетворение видеть, как он краснеет от стыда.

Он заставляет себя продолжать.

– Ваш брак так и не был скреплен, – продолжает он. – Если ты аннулируешь его и вместо этого выйдешь замуж за меня…

– Ты, должно быть, шутишь, – смеется Беатрис, а затем смотрит туда, где еще спит Паскаль, и понижает голос: – Я бы не вышла за тебя замуж, даже если бы ты был последним человеком в этой несчастной стране.

Долго он ничего не говорит, но она может сказать, что ранила его. Хорошо.

– Только так ты можешь через все этой пройти. Мы можем сказать, что ваш с Пасом брак был фикцией и ты была в отчаянии. Что это была не твоя идея, что он тебя использовал.

Беатрис не думала, что Николо может сказать что-то, что разозлит ее еще больше. Ей казалось, что ее темперамент достиг своего предела. Она ошибалась.

– Скажи-ка, правильно ли я все поняла, – медленно произносит она. – Ты хочешь, чтобы я переложила всю вину на Паса и спасла себя?

– Его не спасти, – качает Николо головой. – При дворе есть влиятельные люди, которые хотят видеть его на троне. Я не могу его помиловать.

В животе Беатрис что-то сжимается.

– Поэтому ты его казнишь.

Он делает паузу, чтобы дать ей понять, что обдумывает это.

– Нет. Нельзя делать из него мученика. Он будет сослан в горы. Там есть Братство, которое примет его. Его лишат титула, даже имени, и он проведет остаток своих дней в их стенах, изучая Священные Писания и размышляя о своем духовном искуплении.

Беатрис думает о том, что, хоть это и не смерть, Паскаль вряд ли найдет этот вариант более привлекательным. Она слышала истории о селларианских Братствах и Сестринствах, холодных, пустых зданиях, лишенных всех удобств и роскоши, где единственное развлечение – страницы Священных Писаний, а единственная разрешенная речь – это ночные молитвы, возносящиеся к звездам. В Бессемии у них тоже есть Братства и Сестринства. Мужчины и женщины в них посвящают себя звездам и их прочтению. Они решают прожить жизнь без личных или материальных привязанностей, но это не совсем одно и то же. Выбор – вот главное отличие, полагает она. Возможно, некоторые селларианцы сами решают отправиться в Братство или Сестринство, но в большинстве случаев они используются в качестве наказания. Прямо как сейчас.

– Значит, это и есть мой выбор? Выйти за тебя замуж, или я… что? Отправлюсь в Сестринство по соседству? Я понимаю, почему Чезаре выбрал тебя своим преемником – сослать девушку в это место за то, что она тебя отвергла… Он мог бы поступить так же.

Николо вздрагивает.

– Я не пытаюсь ставить тебе ультиматум, но Паскаль может тебя защитить. Ему не нужно, чтобы ты страдала вместе с ним.

Беатрис сжимает губы в тонкую линию.

– Я хочу кое-что прояснить, Нико. Я лучше буду страдать вместе с ним, чем царствовать рядом с тобой.

Николо опускается, приваливаясь к оконной раме, как парус, потерявший ветер.

– Я пытался, – говорит он через мгновение. – Помни это.

– Не думаю, что я когда-нибудь забуду этот момент, – отвечает ему Беатрис. – Я буду помнить это до последнего вздоха. Говорят, что в Сестринствах скука – постоянный спутник, но мне точно не будет скучно, когда я буду вспоминать, как ты появился в моей спальне, пьяный, отчаявшийся и разочарованный. Жалкое оправдание для человека, играющего в короля. Осмелюсь сказать, что это воспоминание принесет мне радость даже в самые мрачные моменты моей жизни. А теперь убирайся, пока я не позвала стражников. Что бы они сказали, если бы обнаружили, что их новый король пробирается в комнату обвиняемых предателей?

На мгновение она думает, что он ей не поверит, но в конце концов он отворачивается и молча забирается обратно на подоконник. Когда он уходит, Беатрис захлопывает окно, и звук эхом разносится по спальне.

– Трис, – мягко зовет Паскаль с кровати.

Она морщится.

– Сколько ты слышал?

– Достаточно знать, что ты только что совершила ошибку. Тебе следовало принять его предложение.

Беатрис качает головой и садится на кровать рядом с ним.

– Нет. Мы вместе впутались в это, Пас, и вместе найдем выход.

Паскаль на мгновение замолкает.

– Ты не сказала ему, что знаешь о яде.

– Нет, это было бы глупо. Сейчас мы доставляем неудобства, но если он узнает, что мы храним этот секрет, то из неудобных превратимся в опасных.

Нахмурив брови, Паскаль медленно кивает.

– Козелла, – говорит он через мгновение.

Беатрис хмурится, и ей требуется минута, чтобы вспомнить винодельню, о которой она его спрашивала.

– Что насчет нее?