Книга Путь Стратега, страница 55 – Луций Корнелий

— Не должно быть.

— Сходи и проверь.

— Да, стратег. — мальчишка вздыхает и, держа руку на коротком мече, плетется туда, где содержится мой неопробованный гарем.

Все же есть во власти нечто такое неуловимо притягательное. Некий шарм животного превосходства.

— Нет у них там ничего опасного.

— Отлично. Как они?

— Сидят. Некоторые даже на меня не смотрели.

— Ясно.

Ну пора идти. Моя паранойя рисует мне сцену, как одна из тех красавиц, с дикой яростью в очах и припасенным лезвием меж пальцев, распарывает мне горло. Красочным тарантиновским фонтанчиком брызжет кровища… Стоп. Хватит. Со мной Касс и двое шаддинцев. Еще кого-то взять? А может мля заодно тяжёлую кавалерию туда завести? Мне как раз федератов подогнали. С такой паранойей, если женюсь, то консумацию стану производить в полном доспехе, а на невесту будет наведен заряженный скорпион?

Успокойся. Это просто пара десятков несчастных девушек, которые тебя ненавидят и мечтают придушить.

Я подошел к гаремному шатру. У него дежурили четверо солдат при полном параде. При виде меня на их лицах возникала смесь удовлетворения, смеха и чуточку зависти. Мол наконец главный пришел воспользоваться нашими подарками. Они даже вежливо раздвинули полог шатра передо мной. Атмосфера внутри царила довольно гнетущая и всплескам моего либидо не способствовала. Может быть, найдутся даже в нашем мире любители садо-мазо, которых вид страдающих печальных девушек особенно возбуждает. Однако я к числу таких данжен мастеров не относился.

Мебелью в шатре служили солдатские спальники, на которых расположились пленницы. Все обряженные в одинаковые хитоны с коротким рукавом. Интересно, они добровольно переоделись или кто-то не поленился с них варварские вещи сдирать?

Некоторые смотрели на нас, но ни гнева, ни любопытства, ни страха я не заметил в их глазах. Лишь тоску, усталость и безразличие. Ладно. Все проходит довольно спокойно. Значит будем брать по одной и разговаривать. Глядишь что-нибудь интересное узнаю. Но в мои планы вмешался Севин Дацинис. Контубернал зашел следом за нами и сделал одну из самых тупых вещей, которые только можно было вообразить. Мальчишка вытянулся по струнке, торжественно махнул плащом и очень грозным тоном объявил мое присутствие со всеми возможными титулами. Класс. Звучало это примерно как: «Уважаемые узницы концлагеря, внимание, вас посетил фюрер Третьего Рейха Адольф Гитлер! Аплодисменты!»

Атмосфера в шатре тут же изменилась. На меня смотрели практически все. Теперь я мог видеть и страх, и гнев, и слезы.

— Я не верю. — то ли вздох, то ли усмешка были первыми словами за долгие мгновения после раскрытия тайны моей личности. Я повернулся на звук, встретившись глазами с одной из пленниц. Лет двадцать, наверное. Коса темно-рыжих волос спадала до груди.

— Не веришь? — уточнил я.

Несколько секунд она смотрела на меня бледно-зелеными глазами, а затем объяснила.

— Разве ты не должен быть богом войны? Огромным, железным, извергающим огонь. Как же возможно… Нас всех погубил простой человек. Усталый и больной.

И что мне ей ответить? Наверное, месяца два назад я растерялся бы. Но все последние дни только и делаю, что общаюсь с довольно языкастыми типчиками.

— Вас погубил не я, а то что направило сюда против легиона. Что до моего обычного человеческого облика? У вас же, наверное, были жрецы или шаманы. Не боги, но люди говорящие с ними. Так и я жрец войны. Связующее звено для сотен и тысяч солдат. Это моя главная функция. Для нее не обязательно извергать огонь и быть три метра в холке.

Мой спокойный голос немного разрядил атмосферу. Враг для них внезапно предстал в облике человека, а не монстра. Может ли это утешить тех, кто потерял все? Едва ли. Однако, может быть, они увидят нового врага в той силе, что направила их к ужасной судьбе.

— Я хочу поговорить с вами. Понять, что случилось там на Севере. Причину похода сюда. Что за проклятие постигло ваш народ?

Тишина. Гнетущая и скорбная. На меня больше практически никто не смотрит. Злость в глазах сменяет пустота. Надо что-то ещё сказать, а слова как-то в голову не лезут.

— Я буду говорить наедине. — вдруг произнесла та девушка, что не верила в мою принадлежность к стратегам.

Интересно. На меня опять будут покушаться?

— Пойдем. — сказал я и мы вышли из шатра пленниц.

Легионеры на страже смерили девчонку взглядом, чуть ли не посмеиваясь. Мол: первая пошла.

Шаддинцев оставил снаружи моего походного дома. Внутри оказались только я, Касс и эта девчонка из Гератов. Она посмотрела на гладиатрикс.

— Это что? Женщина?

Хотелось пошутить, что нельзя определять чужой гендер и Касс, может быть, вообще серпоносная боевая колесница, но вовремя понял, что тут подобную фигню еще не изобрели.

— Это не имеет значения. — ответил я как можно серьёзнее. — Она почти часть меня. Мое оружие. Это особая связь. Она останется с нами.

— Вот как… Не важно. Я буду говорить. Не хотелось только, чтобы слышали сестры. За словам возвращаются воспоминания. — она говорила спокойно, хотя и с каким-то надрывом, но затем вдруг перестала смотреть на меня, отошла на несколько шагов и села, обхватив колени. Девушка тяжело дышала, время от времени открывая рот, но тут же снова сжимая губы.

За словами возвращаются воспоминания. Что же ты пытаешься мне сказать? Что снова переживаешь сейчас?

— Мир умер. — вдруг быстро произнесла она и дернулась, будто напуганная своей же речью.

Я подошел к ней, опустился на одно колено и произнес:

— Но мы живы. Солнце светит. Реки текут. Голоса звучат.

— Все пустое… — ответила девушка. — Ненастоящее, мертвое, холодное, нет души, не слышно, не видно.

— Постой. Нет души? Не слышно? Раньше было слышно?

Они кивнула.

— Расскажи мне все. — как можно более мягко произнес я. — То каким был мир раньше.

— Душа… Дыхание… — медленно произнесла девушка. Наверное, это были некие сакральные термины, но мой переводчик их сводил к понятным значениям. — Когда забиваем тюленя, когда умирает человек, когда вызревает плод. Краем глаза можно увидеть и на самой грани слуха ощутить. Дыхание. Даже некоторые вещи обладают им. Дыхание возвращается к земле, к воде, к небу и оттуда снова приходит человеком, зверем или вещью.

Учение о переселении душ. Реинкарнация.

— Так было… но что-то изменилось? — спросил я.

— Мир умер. — повторила девушка. — Мы услышали его крик…

Она подняла лицо, взглянув на меня глазами полными слез, страха и безумия.

— Крик, прозвучал крик и все другие голоса замолчали. Нет дыхания, нет духа. Только мясо, кости, камни, вода. Все пустое. Теперь мы умираем и больше не возвращаемся. Нет жизни. Нет жизни…