Книга Сопряжение: Чернильный маг 3, страница 41 – Эдуард Поляков

— Что? — откликается мама. — Нет, дорогой. С чего ты взял?

— А куда мы так торопимся? — не унимаюсь я.

Невыносимо хочется пить и от чего-то побаливает в груди.

— Конечно, торопимся! — лучезарно улыбается ещё такая молодая мама. — Бабушка и дедушка тебя уже заждались!

Ой. Это странно. Бабушка и дедушка по маминой линии погибли. Когда-то давно, когда я был ещё совсем маленький и, к сожалению, не помню даже их лиц.

Бабушка и дедушка по отцовской линии? Нет. Вообще никогда не знал. Не знал и знать не хочу. Когда-то давно, ещё в детстве, они отказались от папы, сдали его в детский дом. А теперь вдруг решили наверстать упущенное?

Вырываю руку из тёплой ладошки матери. Она оборачивается.

— Что такое, Магнус? — на её светлом и молодом лице пробегает тень тревоги.

— Ты не моя мама, — произнёс я и сделал пару шагов назад. — Я Магнус — для всех остальных, но не для мамы. Кто ты такая?

— Не неси ерунды… — явно нервничая, произнесла та, кто пыталась выдать себя за маму.

Но я её не слушал. Развернувшись, я опрометью бросился обратно. Женщина ещё несколько раз окликнула меня, попыталась даже попробовать догнать, но странная хромота не позволила ей бежать так же быстро как детские ноги.

Сколько я пробежал. Может быть шагов сто, а может и несколько километров. Вот только узенькая просёлочная дорога прорезавшая русло сквозь волшебный лес вывела мои ноги к разлому.

Неширокое русло можно было бы спутать с рекой, вот только вместо воды в ней плескался огонь. Дорога, по которой я прибежал сюда, упиралась в железный мост. Большой и надёжный, по нему легко можно было проскочить на тот, скрытый за туманом, берег.

В попытке сбежать от хромой женщины, что выдавала себя за мою маму, я бы без сомнения побежал дальше, но по необъяснимой причине преследовательница уже ждала меня на мосту.

— Сынок… — произнесла незнакомка.

— Кто ты такая? — сделав несколько шагов назад, произнёс я.

— Я твоя мама! — уже не так уверенно ответила женщина.

— Тогда скажи как меня зовут. Настоящее, данное при рождении, имя, — сжав маленькие, ещё детские, кулачки, потребовал я.

И в этот момент из-за спины, прямо у самого моего уха, раздался третий голос.

— Она не знает его. Ты молодец, Саша. Даже у самого берега Смородины, где Яга сильнее всего, не дал провести себя.

Я отскочил в сторону и увидел ещё одну женщину. Молодая девушка в красном сарафане стояла в метре от меня. Светлые, практически прозрачные седые волосы, красный сарафан и серебряный серп, который незнакомка сжимала в бледных, никогда не видевших солнца, пальцах.

Я испугался, но скорее от неожиданности, чем из-за страха перед оружием. Лицо молодой, но уже седой девушки в красном сарафане было мне знакомо. Откуда? Не знаю. Не помню. Но я точно знал — она мне не враг.

— Мара… — протянула та, первая, и шагнула с железного моста нам навстречу.

— Оставь мальчика в покое, — задвигая меня за спину произнесла девушка с серпом.

— Даже так!? — удивилась та, что совсем недавно прикидывалась моей мамой и сменила свой облик.

Всё такая же молодая, даже скорее юная. Тонкие черты лица и русые волосы молодой женщины. Да, ещё нога. Теперь я понял, почему та, кто примерила личность моей мамы, прихрамывала на одну ногу — всему виной протез. Современный и технологичный девайс из металла и пластика был расписан жостовскими мотивами.

— Да. Яга, тело мальчика поправили. Умирать ему больше нет смысла, — с опаской, но и твердостью в голосе, вещала девушка в красном.

— И почему его отпустить? — произнесла та, кого обладательница серпа назвала Ягой.

— Это просьба ЗИЛа, — ответила Мара.

ЗИЛ? Яга? Мара? И тут я начал вспоминать, откуда знаю эти имена и почему черты девушки в красном мне знакомы. ЗИЛ — легендарный игрок из нашего уровня. Многие называют его первым среди всех одарённых. Яга — это что-то из сказок. Как и имя Мары. Вот только лицо девушки в красном не просто так показалось мне знакомым, и сейчас я вспомнил кому оно принадлежит!

— Хельга? — произнёс я имя бабушки Насти.

Девушка бросила на меня взгляд. Такой же колкий и немного насмешливый как тогда, когда она поднимала меня на ноги после боя с джараксусом.

— Вот видишь. Он смог вспомнить меня даже рядом с Калиновым Мостом! Отпусти парня.

И тут я понял! Всё не по-настоящему! Это сон! А как прервать сон? Как проснуться? Последние слова я произнес уже вслух, чем вызвал удивление обеих девушек.

— Ущипни себя, — улыбнулась та, кого несколько секунд назад назвали Ягой.

Я тут же сделал это, но ничего не произошло. Подняв на хромоножку недоуменный взгляд, я услышал лишь её заливистый смех. Это что была шутка? Как по мне, с юмором у Яги не очень.

— А он мне нравится! — перестав смеяться, произнесла Яга. — Ладно. Пусть живёт.

— Условия? — ни на секунду не расслабившись, произнесла помолодевшая бабушка Насти.

— Сутки в год в вашем мире.

— Идёт, — тут же согласилась Мара.

— В своём истинном обличии, — договорила Яга.

Уточнение явно не понравилось Маре, но она всё же согласилась.

— Мы можем идти? — не опуская ни на секунду серебряный серп, произнесла бабушка Насти.

— Конечно. Только сначала я хотела бы подарить мальчику подарок. Ты не против? — Мара была явно против, но неведомые мне обстоятельства заставили её скупо кивнуть.

— Подойди, — обратилась хромоножка уже ко мне. Подходить я не хотел, но лёгкий толчок в спину от Мары заставил меня сделать несколько неуверенных шагов.

Яга склонилась над десятилетним мной. Молодая и красивая, какой можно быть только в шестнадцать, девушка заглянула в мои глаза.

— Я прямо сгораю от нетерпения увидеть, что из тебя вырастет, Магнус, — произнесла она и поцеловала меня в губы.

Обжигающие. В первый момент мне показалось, что я поцеловал раскаленную сковородку и попытался отступить назад но не смог. Глаза заволокло синей пеленой, ноги ослабли, а в следующую секунду я провалился в прохладное беспамятство.

***

Пробуждение вышло скомканным. Сначала вернулась боль в груди и руках. Потом вернулось обоняние, подарив узнаваемый запах медицинской палаты. Следующим стал вкус. Противный и железистый, будто я прокусил губу, а потом всю ночь облизывал ржавые перила. И наконец — зрение.

Вот только веки были тяжелыми и даже сквозь них я видел, что комната наполнена солнцем, поэтому открывать их не торопился. Попробовал пошевелить рукой.

— Стоять! — услышал я суровый женский голос. — Вырвешь капельницу — примотаю руки к кровати!