Книга Невеста-обманщица, страница 49 – Кэтрин Коултер

— Вас? Но вы не ребенок.

— Придется вам показать, — его губы растянулись в улыбке. — Так вы понимаете, что должно произойти, Александра? Я спрашиваю потому, что вы — девственница, а у меня нет желания вас оттолкнуть или шокировать.

— Разве это возможно? Вы можете разозлить меня, Дуглас, но не оттолкнуть.

— Возможно, вы найдете отталкивающим мое тело. Я смугл и мое тело покрыто волосами. Говорят, что юных девушек может шокировать обнаженное мужское тело.

— О нет.

— Вам не кажется странным весь этот разговор? — спросил он, глядя в огонь. — По-моему, дискуссию пора закрыть. Вы согласны закрепить наш брак, Александра?

— Кое-что я все-таки знаю. Я спрашивала у Мелисанды, но она…

Она умолкла, увидев, как у Дугласа перехватило дыхание, и ощутила болезненный толчок в сердце, глубокий и долгий. Он подумал о том, как Тони и Мелисанда занимаются любовью, и снова расстроился. А чего еще она могла ожидать?

— И что она вам сказала?

Он попытался овладеть собой, и она помогла ему.

— Совсем немного. Сказала только, что это было несколько необычно, но потом замялась, покраснела и ушла. А я так и осталась, не зная, что думать.

Дуглас вытащил золотую нить из рукава:

— Ни для кого не секрет, что Тони — великолепный любовник.

— А кто входит в круг посвященных?

— В первую очередь женщины. Потом они рассказывают об этом своим любовникам и мужьям, таким образом мужчины узнают, кто из них пользуется успехом.

— Значит, чем искусней любовник, тем больше женщин об этом знает? И женат он или нет, не имеет значения? И замужем ли она?

Дуглас нахмурился. Таков был общепринятый порядок вещей, но он не знал, как ей об этом сказать. Он ответил только:

— Полагаю, что так.

— А что это значит — великолепный любовник? Это значит, что он добр? Или очень нежен? Или это мужчина, который хорошо умеет целовать?

— Да, все это и многое другое.

— Я подозреваю, что «все это и многое другое» подразумевают постоянную практику и богатый опыт.

— Вы совершенно правы. Тони практиковался годами.

— А вы?

— Я тоже.

— И Райдер?

Дуглас засмеялся.

— Ах, мой младший братец уже родился отличным любовником. Стоит ему только показаться, как все леди, точно так же как и женщины, которые ими не являются, начинают крутиться вокруг него, всячески его обхаживать и добиваться его внимания. Однако он, как правило, стремится получить удовольствие сам, а не доставить его женщине.

— Что вы имеете в виду?

— Да так, ничего. Позднее, когда узнаете обо всем этом побольше, вы поймете.

— А то, что вы являетесь великолепным любовником, тоже «ни для кого не секрет»?

— Надеюсь. Я никогда не был эгоистичной свиньей и всегда заботился о том, чтобы женщина также получила удовольствие.

— В таком случае вряд ли вы можете получить его сами.

— Ошибаетесь. Природой так устроено, что мужчина получит удовольствие в любом случае, независимо от обстоятельств. Это необходимо для продолжения рода. Для женщины же удовольствие не является обязательным условием, так как она всего лишь принимает в себя мужское семя и ее роль пассивна. Природа обделила ее в этом. Но мужчина, если он хороший любовник, может исправить эту несправедливость. И я счастлив думать, что мне это удается.

— Даже если эта женщина вам безразлична?

— Я редко вступаю в близость с женщинами, которые мне безразличны. Хотя бывают исключения.

Ну что ж, она спросила — он ответил. Возможно, чересчур откровенно, зато правду.

— Да, — продолжал он, — женщина требует большего внимания, так как она… — он остановился, потом добавил: — Мне нравится смотреть, как женщина достигает удовлетворения.

Он замолчал, увидев боль в ее глазах, боль и обиду. Черт побери, что такого он сказал? Наверное, это просто девичий страх. Она ничего не поняла, но поймет прежде, чем закончится эта ночь.

Она закрыла глаза:

— Я навечно приговорена к тому, чтобы меня сравнивали со всеми прекрасными женщинами, которых вы знали, любили и которыми наслаждались. И поскольку я вам безразлична и далеко не бриллиант, то, возможно, никогда не испытаю этого удовлетворения, и вы будете мной недовольны. Мне предстоит разочарование, а вам — сожаление, что вы женились на мне.

— Не вы ли только что заявили, что у вас чудесная тонкая талия и белые зубы? Да, и еще, что вы красивы, — он помолчал с минуту и очень тихо сказал: — Вы испытаете удовлетворение. Я дам вам такое наслаждение, что вы будете стонать от удовольствия. А все остальное сказанное вами — чепуха.

— Не знаю, Дуглас. Боюсь, что когда вы начнете заниматься этим со мной, то пожалеете, что вам приходится растрачивать на меня свое великолепное умение. Вы будете чувствовать, что впустую тратите свой талант.

— Не думаю. Я видел вас, дотрагивался до вашего тела, ухаживал за вами, и мне было приятно, Александра. Очень приятно. Я мужчина, а не мальчик. Вы должны поверить мне, что я все сделаю правильно, так как это и должно быть сделано, и вы получите от этого удовольствие.

— Это звучит как-то очень… во всем этом нет настоящего чувства.

«Так оно и есть, но зачем говорить ей об этом?» Он лишь пожал плечами:

— Вы знаете, наверное, это самая странная беседа между мужем и женой в их первую брачную ночь. Правда, и сам брак у нас не такой, как у всех. Ну что, начнем?

— Нет, подождите, Дуглас. Я хочу знать, вы сами хотели прийти ко мне сегодня ночью?

— Черт возьми, Александра, достаточно того, что я здесь! Это само собой разумеется, раз уж я признал вас своей женой. Нет, не смотрите на меня так, словно я собираюсь вас убить. — Он взял ее за руки и стянул с кровати.

— А теперь сядьте, — сказал он, потом слегка подтолкнул ее, чтобы она села на край кровати.

Она не доставала ногами до пола. Он посмотрел на ее узкие босые ступни с ровными пальцами. Ее ночная рубашка опять была слишком скромной: в ней ей нельзя было дать больше шестнадцати. На этот раз ее волосы были распущены и красиво спадали на грудь густыми волнами, отливающими медью. Она как следует расчесала их, значит, все-таки ждала, что он придет. Это было уже кое-что. Дуглас на шаг отступил и начал развязывать пояс своего халата.

— О Боже, что вы делаете?

— Я собираюсь показать вам, как выглядит мужчина, — ответил он и бросил пояс на пол. Потом очень медленно, движением плеч скинул халат на пол и отшвырнул его в сторону. Не отрывая взгляда от ее глаз, выпрямился и встал перед ней, обнаженный.

— О Боже, — ее глаза тут же метнулись к его паху.