Книга Бабулька на горошине, страница 35 – Дарья Донцова

– Ага, – ухмыльнулась девочка. – Оксанка некрасивая, толстая, с ней никто не дружил. Но мы с ней на одной парте сидели, поэтому я кое-что знаю. Маросеевой постоянно в Телеграм писал Бахоров. Изображал любовь-морковь. Но об этом никто не знал, Кольке было девятнадцать. Знаете, как это называется?

– Растление малолетних, – вздохнул я.

– Оксанка телефон на парту положит, звук уберет, а экран мигает, текст появляется. Я его вижу, – развеселилась собеседница, – не всю переписку, конечно, но и того, что заметила, хватило. Оксанка из-за любви есть перестала, Колька ее обозвал один раз жирной кабанихой. Маросеева так расстроилась, плакала, потом жрать вообще бросила. Ей нянька давала коробку с едой, там всякое вкусное было. Бутербродики с сыром, фрукты, печенье. Оксанка крышку поднимет, посмотрит и мне протягивает:

– Ешь!

В первый раз я удивилась:

– С какой радости ты меня угощаешь?

Она объяснила:

– Хочу стать худой, как ты.

Я от ее еды не отказывалась, но мы не подруги, я просто ее жалела. Когда Оксанку мертвой нашли, я сказала участковому: «Она договорилась с Николаем встретиться в одиннадцать вечера в лесу у оврага». Виктор Иванович велел фамилию назвать. Только я ее произнесла, полицейский такую морду скорчил и пообещал: «Если продолжишь врать, в колонии окажешься за клевету». Тогда я сообразила, что не стоит ему правду говорить.

Я успел сделать глоток чая.

– Почему?

– Колька его родня, – пояснила девочка, – сын двоюродной сестры. Николай Федоскин.

– Отчество его не помнишь? – присоединился к беседе Боря.

– Отец его, Сергей Данилович, работает в… ну, я забыла, как место называется, – призналась Настя. – Раньше он всем квитанции всякие выписывал, справки выдавал, а сейчас пособия оформляет. Типа он депутат, но не депутат.

– Николай Сергеевич Федоскин, – пробормотал Борис, когда мы завершили беседу с Настей. – На момент смерти Оксаны ему, если верить нашей информаторше, было девятнадцать лет. Сейчас поищу. Иван Павлович, еще чаю?

– С удовольствием, – согласился я, – что-то я никак не согреюсь.

Боря встал, взял небольшую кастрюлю с ручкой.

– Почему вы не кипятите воду в новом чайнике? – удивился я.

Борис поставил ковшик на горелку.

– Ну… понимаете… он…

– Говорите прямо, – велел я.

Батлер открыл один из шафчиков.

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

С этими словами Боря вынул на свет божий нечто странное и водрузил его на стол.

– Что это? – обомлел я.

А вы бы как среагировали, увидев короткий женский сапог с длинным изогнутым каблуком. Он стоял на широком тупом носке, «шпилька» торчала сбоку. Ручкой служил якобы шнурок, согнутый петлей.

Боря нажал на «пятку».

Верхняя часть сапога открылась.

– Туда наливается вода, – объяснил мой помощник.

Потом он подошел к мойке, подставил «сапог» под кран, вода потекла внутрь.

– Слов нет, – только и смог произнести я.

– Сейчас покажу, как кипяток выливается, – пообещал мой помощник, поместил эту жуть на подставку, нажал на ручку, потом сказал: – Ждем-с.

Я подошел поближе к странному чайнику.

– Мне не очень приятно использовать воду, которая вскипела внутри сапога. Хотя гусары любили пить шампанское из туфелек своих дам. Странный цвет для сапога, голубой с пронзительно-зеленым.

Борис оперся о столешницу.

– На коробке написано: «Чайник-туфелька для мальчиков». Поэтому он выполнен в такой гамме. Есть вариант для девочек, розовый с перламутром. Смотрите.

Батлер взял электроприбор и наклонил «каблук» над мойкой. Из него потекла струйка кипятка.

– Мда. Носик прямо… прямо… Слов не подберу. Упакуйте его в коробку, я пойду поменяю.

– Не получится, – пригорюнился Борис, – монстр бытовой техники исправен.

– Его вид оскорбляет мой взор, – нашел я причину.

– Иван Павлович, забудьте, – махнул рукой батлер. – Вам откажут, вы будете нервничать, решите написать жалобу. Пока я обойдусь ковшом. А потом найду в интернете нормальный электрочайник.

– Люба, так зовут женщину, которая принесла мне коробку и заверила, что внутри находится самый обычный чайник. Просто у него неудачное название «Туфелька», – пояснил я, – но, похоже, она не знала, что находится в коробке. Боря, не волнуйтесь, я позвоню Любови, она в торговом центре начальник.

– Посмотрите в окно, – остановил меня батлер, – снег валит, на улице стемнело. Чем плох ковшик? Завтра разберетесь с этим ботинком.

Я взглянул на улицу и поежился.

– Вы правы. Останусь в тепле и уюте. Использую свободный вечер для отдыха.

– А я пока займусь поиском клиентов Якова, – пообещал Боря. – Что-то никак их список не найду.

И тут раздался звонок в дверь.

– Мы кого-то ждем? – удивился я. – Вроде я ни с кем не договаривался, поэтому нахожусь дома, а не в офисе.

Звонок повторился.

– Может, у соседей что-то случилось? – пробормотал Борис.

– Олег и Ирэн уехали, – напомнил я, – остальные квартиры пустуют. Владельцы живут за границей.

Боря молча направился в прихожую, через мгновение оттуда донесся голос Зюки:

– Боречка, сделай, голубчик, чаю. На дворе адская погода.

– А вот и мы, – закричала Николетта.

Я испытал разочарование школьника, который собрался сесть у компьютера, чтобы заняться своей любимой игрой, и тут вошла бабушка со словами: «Скорей умойся, причешись и переоденься. К нам едут тетя Лена и Машенька. Веди себя с девочкой приветливо, развлекай ее».

– Вава, Вава, – кричала маменька, – где ты? Где?

Мысленно простившись со свободным вечером, я вышел в холл.

– Добрый вечер.

– По мне так он отвратительный, – заявила Николетта, не закрывая за собой дверь.

С лестницы донесся голос Маки:

– Нам высоко подниматься?

– Дорогая, у тебя что, Альцгеймер? Ты же здесь сто раз бывала, – засмеялась Кока. – На восьмой.

– В доме всего пять этажей, – захихикала Мака.

– Девочки, вы тут? – завопила Зюка.

– Поднимайся, лифт не работает, – сообщила Мака.

– Глупости, я на нем приехала, – возразила Николетта.

– Ой, дверь в подъезд не захлопывается, – заныла Дюка.

– Опять эта собака! – взвизгнула маменька и топнула ногой. – Сгинь!