Онлайн книга «Конфлизм»
|
– Посиди покуда! Вернувшись в гостиную, Валера успокаивающе кивнул: – Устал мой приятель, вот и звереет. Вы говорили, что у вас есть дети. Почему же не обратились за помощью к ним? Иван Поликарпович улыбнулся. – Не хотел напрягать, думал, выкручусь. У них самих проблем хватает, работа, дети. – То есть их дети – ваши внуки. Сколько же их? – Шестеро. Трое внучат, трое внучек. – О-о! Полный набор! А они звонят, приезжают? Ведь вы для них авторитет? Вон сколько наград заработали. Иван Поликарпович с горечью махнул рукой. – У них нынче другие авторитеты и кумиры. Какой-то там Моргер… Морденш… – Моргенштерн? – Во-во, не выговоришь, плюс некто Крид, плюс какая-то Ивлева, знаете таких? – Крид – якобы певец, а та – блогер. В Сети их сотни, блогеров, облайканных поэтов, певцов, футболистов и прочей швали. – Да я к ним ничего не имею, зарабатывают как могут, но противно. Чтобы в нашем поколении кумиром у молодёжи стал Морхерштер – бред! Нашими кумирами были Гагарин, Майя Плисецкая, Шукшин, Лановой, настоящие цельные люди, а кто у внуков? Пустота! Но самое противное не это, а что этих ублюдков с удовольствием раскручивает телевидение и Интернет! Я учитель с шестидесятилетним стажем и вижу, в кого превращают наших молодых людей. Вот это – по-настоящему страшно! Иногда жалею, что дожил до такого омерзительного состояния, в какое нас погрузил бизнес, проникший во все сферы жизни и в том числе в самое святое – в души людей! – Что есть, то есть. Иван Поликарпович улыбнулся. – Вы повторяете Парменида. – Кого? – Древнегреческого философа, жил в Афинах в пятом веке до нашей эры. Он установил, что то, что есть, – есть, а того, чего нет, – нет. Валера невольно рассмеялся. – Лучше не скажешь. Жаль, что видят это только такие люди, как вы, прошедшие огонь, воду и медные трубы. Чиновникам наверху это недоступно. – Чиновники тоже зависимые люди. – Наверно, и прежде всего от верхов. – И те зависимы – от выбранного неверно и не ими вектора развития страны. Не видят этого только слепые, идиоты и провокаторы. Иван Поликарпович заметил выражение лица Грубина. – Думаете, это всего лишь брюзжание старика? В какой-то мере да. Но мир и в самом деле смертельно болен и падает в пропасть вырождения и антикультуры, что усугубляет процесс. Я уже не говорю о Европе, где произведением искусства становится какашка, упакованная в стеклянный сосуд. Но и наша Россия идёт туда же, особенно поощряя поголовную цифровизацию и тотальный контроль. Я сравниваю советскую молодёжь и нынешнюю и вижу колоссальную разницу! Нынешнее поколение, мечтающее стать блогерами и миллионерами и загребать деньги лопатой, в десятки раз хуже того, что воспитало нас. Знаете, какая главная беда современной России? – Н-ну… их много… дураки и дороги… – Главная беда в том, что в ней понятия ум, честь и совесть стали взаимоисключающими. Это ещё Жванецкий сказал лет двадцать назад. – Давно… – Валера почувствовал себя неуютно, будто именно он и был виноват в выводе старого учителя. Иван Поликарпович посмотрел на него проницательным рентгеновским взглядом. – Хотя во всех бедах виноваты взрослые, породившие наших детей и внуков. В том числе и я. Грубин усмехнулся, встал. – Думаю, не ошибусь, если промолчу, как говорил тот же одессит. Я вас услышал, Иван Поликарпович, и помогу увеличить срок уплаты долга. Вряд ли начальство согласится оттянуть его на год, но на месяц точно. Справитесь? – Спасибо, мил-человек. – Старик с трудом поднялся, опираясь на костыли. – Век не забуду. Я уже позвонил сестре, обещала помочь, так что справлюсь. Вышли в прихожую. Напарника на стуле уже не было. – Вы с ним дружите? – внезапно спросил Иван Поликарпович. – Что вы, это просто сопровождающий, нам велено ходить парами. – Остерегайтесь его. Мелкие люди с мстительным характером очень опасны. – Ну, мелким его не назовёшь. – Я имел в виду не габариты. – Понял, спасибо, и до свидания. Позвоню вам к вечеру. Дверь отрезала фигуру учителя, но светлый взгляд его остался в памяти Валеры надолго. Бык встретил инспектора на стоянке авто: ездили судейские на служебной «Ладе Шторм». Вид у него был как после ночной попойки. – Подписал? – спросил он угрюмо. – Что? – Валера занял место водителя. – Официалку. Когда оценщиков вызывать? – Не будем никого вызывать. Бык выкатил глаза. – Ты охренел, баклан?! Нас же уволят на хрен! – Не уволят, я поговорю с начальством. – Да пошёл ты! Совсем башка поехала! Я всё доложу комиссии! – Докладывай, – равнодушно сказал Грубин, трогая «Ладу» с места. До здания судебной Коллегии они больше не разговаривали. Но бывший учитель физики оказался прав. Бык, затаивший злобу на напарника после случившегося в квартире Ивана Поликарповича, заявился к руководству комиссии первым и накатал жалобу на Грубина, в которой правды было всего на десять процентов, но которая была воспринята главным администратором судебной комиссии Ребеккой Умкиной не как простое нарушение этики, а как преступный сговор с должниками «с целью получения взятки за оттяжку срока выплаты кредитов». Строгая шестидесятилетняя «дама с убойным взглядом» вызвала Валеру и, не выслушав инспектора как следует, заявила, что, если он не хочет тяжёлых последствий «сговора», пусть увольняется и не ищет правды. Именно так это и прозвучало: – И не ищите справедливости, Грубин. – Умкина криво усмехнулась. – Нам не нужны сотрудники, имеющие своё мнение по поводу выполняемой работы. Валера сдержался с трудом. – Хорошо, я напишу заявление. Но неужели у вас нет сердца, Ребекка Леонтьевна? Я ведь ничего плохого не совершил, только хотел помочь человеку, трудившемуся на благо страны шестьдесят лет. Очень прошу, помогите Ивану Поликарповичу Снегину выжить в этой ситуации. Подождите хотя бы месяц, и он расплатится с банком. – Вы свободны, защитник обездоленных! – отчеканила Умкина, отворачиваясь. – И больше чтобы я вас не видела! Валера побагровел, силясь не выругаться. Так грубо с ним ещё никто не разговаривал из чиновного люда. Он хотел было ответить не менее грубо: идите туда сами! – но вспомнил слухи о том, что Быка не раз видели с главой комиссии, и остыл. |