Книга Дребезг Звёзд, страница 14 – Герр Фарамант

Если человек хорошо пишет, он скорее всего сволочь. Сволочи обязаны говорить красиво, иначе потеряют харизму. А большая часть молодых начинающих писателей — это либо замкнутые в своём мире романтики, либо сволочи и словоблуды, что гонятся за лёгкой наживой. Общество-то неприхотливое, съест почти всё, что задевает насущные темы. Немного протеста правящей власти, конфликт одиночки и масс, потребительское болото, чуть грусти — и недофилософия на тему катящегося под откос мира. Вечные проблемы, которые всегда на слуху и по существу никого уже давно не волнуют. Сейчас каждый второй мнит себя Мастером, а Маргариты висят на столбах. Полина повидала много таких на своём пути, и ещё один подобный её мало чем удивил. Да, откровенно говоря, единственное, что её в нём зацепило — это та самая записка, адресованная им в пустоту, потому что он случайно угадал её это имя. Во всяком случае Король в Жёлтом не создавал впечатления человека, способного обидеть. Он был скорее замкнутым романтиком, чем сволочью. К тому же такой доверчивый — что одно умиление просто.

Из его же записок она узнала, что он живёт один. В блокноте было нечто вроде дневника, который он вёл, но которому едва ли можно было верить. Но есть надежда на вписку.

Электричка дёрнулась, остановилась. Приехали.

Полина стояла на платформе и улыбалась.

«Снова Харьков, — думала она, — снова я здесь».

Она искала глазами Короля в Жёлтом, хотя и сомневалась в его появлении.

Быстрыми шагами она спустилась в переход — лучше всего дождаться его у памятника отцу Фёдору. Нам нужно на первую платформу, это совсем в двух шагах.

Девушка шла по коридору, погружённая в свои мысли в предвкушении возможной скорой встречи.

— Сана?

Полина дёрнулась, как от удара, повела головой: показалось.

— Сана, ты?

Сердце учащённо забилось: нет! Нет, так не бывает. Просто не может быть. Но этот голос — о нет, она его не забыла.

Девушка остановилась, крепко сжала кулаки и улыбнулась — пускай подойдёт.

Ещё миг — и ей не хватило всего лишь доли секунды, чтобы достичь желаемого: парень крепко сжимал её кулак в нескольких сантиметрах от своего лица — и улыбался.

— Ну, здравствуй, Леший.

— А ты ещё медленнее, чем раньше.

— Не напоминай…

Кожаная куртка с нашивками «The Cure» и «Pink Floyd», рваные джинсы по моде семидесятых, гитара в фиолетовом чехле через плечо, густая грива волос чернее самой чёрной ночи и янтарные глаза.

Нет, это просто не могло быть правдой! Так — так не бывает!

Но Леший смотрел на неё и улыбался. Было подошёл ближе, уже раскинул руки, окинув подругу оценивающим взглядом с ног до головы. Хмыкнул, цокнул языком.

Полина прыснула, опустила взгляд.

А в следующее мгновение они крепко обнялись.

— Год, целый грёбаный год, — шептала Полина, уткнувшись в родную грудь.

— Как ты, солнце?

Она подняла полные волнения и радости глаза. Он как обычно смотрел на неё сверху вниз со всё такой же доброй улыбкой.

— Я-то в порядке, а папочка — муди-и-и-ила!

Она игриво склонила голову набок, показала язык и засмеялась. Леший поднял и закружил Полину. Его глаза светились счастьем, и счастье то было взаимным. Со стороны они казались счастливой влюблённой парой лихих бродяг. Со стороны.

Они взялись за руки, как в старые добрые времена, и вместе последовали к выходу из вокзала. Они шли в молчании, любуясь друг другом. Нет таких слов, чтобы полноценно описать всю ту бурю эмоций, что происходила в душе девушки.

Год! Чёрт возьми, целый год — и ни слуху, ни духу от чертяки этакого!

Её всю колотило, дыхание сбивалось, а сердце — оно и вовсе сейчас разорвётся. Но это не было ни любовью, ни влюблённостью — просто дикая, безумная радость от встречи с Другом.

С того самого июля, с тех дней в посёлке под Судаком — чёрт подери, с того самого лета — и ни единой весточки.

Просто исчез почти сразу по приезду в Одессу, тем же вечером, сказав только, что нужно срочно навестить приятеля. И — привет, поминай как звали. Сначала она ждала его, писала, пыталась его найти.

Первое время он вяло отвечал на сообщения, потом — и вовсе не читал. Перестал отвечать на звонки — сменил номер. Летели дни, месяцы — и ничего не слышно.

И вот, спустя такую бездну времени, он снова вернулся. Все эти эмоции, множество самых разнообразных образов подобно кадрам из старого фильма пронеслись в сознании Полины за те минуты, что они вместе шли, держась за руки и улыбаясь.

На выходе из здания вокзала их встретили чуть ли не бурными овациями. Леший был желанным гостем всегда и везде.

Их окружали самые разные знакомые и не очень лица. Всюду смех, радость, счастье и улыбки — много улыбок. Так всегда бывает, когда люди сияют. Одни сияют, а другие — греются на солнышке. Ведь сияющие люди — это люди-солнца. От них исходит приятное необъяснимое тепло.

— Здарова, подруга!

Рита стояла, прислонившись к колонне, курила и усмехалась.

Полина по-дружески хлопнула её по плечу.

— Здарова, Гошка! Как сама?

Девушка сделал затяжку и хмыкнула, отшвырнула окурок.

— Да ничё так, что вернулась? Он? — Она кивнула в сторону Лешего. — Мой совет, подруга, — продолжала Рита, — не твоего он полёта. Сама за ним ухлёстывать пробовала — и ничего.

Она презрительно сплюнула.

Полину подобное поведение возмутило. Если не знаешь человека — не суди о нём. Но, даже так, сама она продолжила всё так же любезно улыбаться, смотря в глаза приятельнице.

— А что ж пришла?

— Да мимо проходила. Не грузись ты так.

С этими словами Рита усмехнулась и направилась к метро. Полина проводила её сочувствующим взглядом. Посмотрела на Лешего — тот был нарасхват. Он уже распивал пиво с ребятами, о чём-то болтал с ними. Все они по нему соскучились, по всем им соскучился и он. Многие люди были ей знакомы, но, похоже, они её не заметили — и не мудрено, когда такой человек приехал!

Девушка присела у колонны и закурила. Её взгляд гулял по площади — и наткнулся на знакомую фигуру в жёлтом плаще. Парень всё-таки пришёл!

***

Сон окинул отсутствующим взглядом сборище каких-то неформалов, усмехнулся им, пожал плечами и пошёл дальше.

Он направлялся к зданию вокзала, и ему было хорошо. Он шёл навстречу своей музе, а всё остальное подождёт. Не иди он к ней, он, быть может, и присоединился к ребятам — он ощущал исходящее от них тепло. Каково же было его удивление, когда у колонны у главного входа он увидел её.

Полина сидела на корточках и докуривала сигарету.