Онлайн книга «Дребезг Звёзд»
|
— Всё так же?.. Подруга, потупив взгляд, кивнула: да. Она всё так же сильно влюблена в Полину и признаёт это. — Я сегодня в Харькове парня одного встретила: милый такой. В жёлтом плаще ходит, Библию читает. Стихи и прозу пишет. Недобитый романтик. Правда, обо всём этом я уже из его телефона узнала, но это детали… Филин остановила её, приложив два пальца к её губам. Снова к ней потянулась — но Полина решила быть непреклонной: нет. Она снова отстранилась. — Пойми ты, это — не вариант. Ты не сможешь жить, как я. А я — как ты. Я завяну здесь. А ты — умрёшь у меня на руках. — И ты предлагаешь мне теперь блядствовать, да? К глазам девушки подступили слёзы. Её голос дрожал. Она крепко-крепко прижалась к подруге. — Исчезай, сколько хочешь. Появляйся, когда хочешь. Я всегда, слышишь, всегда буду ждать тебя! Девушка с рыжими спутанными волосами в мятой рубашке рыдала на груди, казалось, каменной, холодной незнакомки в зелёном свитере и синих джинсах. Лицо Полины оставалось неизменным. Вот вам и весёлый бесшабашный Филин. Стоит человеку влюбиться — и он становится безвольным рабом. Полине было искренне жаль тех людей, которые именно этот рыдающий комочек называют любовью. Она нежно, успокаивающе гладила свою подругу. А та от того ещё больше рыдала. Когда возлюбленный дарит тепло лишь ради того, чтоб ты успокоился, это ещё хуже, чем если б он осадил тебя пощёчиной: лживая надежда убивает. Наконец Филин более-менее пришла в себя и подняла заплаканные глаза. — Зачем ты приехала? — Потому что мне у тебя хорошо. Я много где бывала, но места, где мне было действительно спокойно и приятно могу пересчитать по пальцам. Филин встала, подошла к шкафчику в противоположном углу. Достала виски. Взяла из холодильника несколько кубиков льда, по три кубика на два стакана. Подала выпивку. Полина погрузилась в столь любимое ей кресло-качалку, благодарно кивнула. Стаканы со звоном сошлись. Филин уселась в кресле напротив, сделала глоток, смотря на Полину и не мигая. Та, подобно зеркалу, повторяла движения подруги. Они пили в молчании. — Я оставлю тебе телефон Короля в Жёлтом. Сказав это, девушка запустила руку в карман джинсов и извлекла оттуда мобильный. Протянула через стол к подруге. Та усмехнулась, взяла аппарат. — Спасибо. Спишемся. Это он так назвался? — Нет. Он просто в жёлтом плаще ходит. Длинном таком, до самой земли. Тебе понравится, я уверена. Полина игриво подмигнула. Филин покачала головой. В беседке повисла неловкая тишина. Спустя какое-то время хозяйка дома взяла гитару. Коснулась струн, провела по ним ладонью. Быстро настроила свою пассию как подобает. Она всегда называла гитару в шутку своей пассией — единственной, кто ей отдаётся в любое время дня и года. Потом она просто перебирала струны, подбирая мотив. А подобрав — запела. — Налей ещё вина, — низким, терпким голосом, — мой венценосный брат. Смотри, восходит полная луна! Гостья улыбнулась. А репертуар у нас всё не меняется. То Сурганова, то Арефьева, то «Мельница». Хоть бы что-то из своего сыграла — так нет же, одни барды, одни барды. — В бокале плещет влага хмельного серебра. Один глоток — и нам пора Умчаться в вихре по Дороге Сна! О да, это была одна из её любимых песен. Она всегда исполняла её самозабвенно, полностью отдаваясь игре, сливаясь с музыкой, обращаясь в звук. До слёз в глазах, до рычания в голосе. Она видела в этой песне себя, себя и Полину. Девушка плеснула ещё виски. Оно будет уж точно покрепче вина. И пригубила, слушая подругу. — По дороге сна пришпорь коня! Здесь трава сверкнула сталью, Кровью алый цвет на конце клинка! Филин выгибала спину, дрожала, подобно натянутым струнам, высекая ноты, отдаваясь пению. В глазах стояли слёзы. В горле чувствовался комок, но он лишь добавлял эмоций, делал голос немного злым, наполнял его отчаяньем. — Это для тебя и для меня — Два клинка для тех, что стали Призраками ветра на века! Пальцы скользили по струнам, подбирая нужные аккорды. Её взгляд рассеян и в то же время устремлён на возлюбленную. Эта песня посвящалась ей и сегодняшней ночи. — Так выпьем же ещё! Есть время до утра! А впереди дорога так длинна… Ты — мой бессмертный брат. А я тебе — сестра, И ветер свеж, и ночь темна, И нами выбран путь — Дорога Сна! Голос вдребезги разбивался о стены беседки, пронзая всё помещение собой. Никогда раньше она не вкладывала в песню столько силы, столько чувств и эмоций. Если нельзя отдаться любимому человеку, нужно отдаться любимому делу. Только так и не иначе. А Полина всё хлестала хозяйский виски. Щеки наливались румянцем. Взгляд гулял по колышущейся груди, изгибу спины, внимал терпкому, сильному голосу, впивался в полные страсти глаза. Внизу живота приятно заныло. В девушке пробуждался голод. Голод, который ощущаешь, когда уже сыт. — По дороге сна тихий звон подков, Лёг плащом туман на плечи, Стал короной иней на челе… Остриём дождя, тенью облаков Стали мы с тобою легче, Чем перо у сокола в крыле! Ровно чеканила слоги. Слова её резко слетали с уст, вонзаясь, подобно кинжалам, в самое сердце избранницы. Филин была пьяна от своей игры. И плевать, что песня чужая. Если она передаёт твои эмоции — то пусть. «Ведь искусство — оно не твоё, не моё, — много раз думала, — оно общее достояние. Всё, что творишь ты, служит всем и каждому. И что плохого в том, чтобы признаваться в любви, исполняя чужую песню? Сколько раньше серенад было исполнено ради дам сердца! Придёт день, и изъяснять свои чувства будут уже моими стихами». Филин была всецело отдана своей страсти. И ночь полна, и сердце налилось свинцом. И в горле тяжёлый комок. И слёзы на глазах. И песня на устах. — Так выпьем же ещё, — уже спокойно, но с вызовом продолжала она, — мой молодой король! Лихая доля нам отведена… Не счастье, не любовь! Не жалость и не боль! Одна луна! Метель одна! И вьётся впереди Дорога Сна! Ей уже решительно на всё плевать: она влюблена, и она дала клятву ей, хоть прекрасно осознаёт: не нужна. Так пусть же, пусть эта любовь останется вечной в её душе. Что будет потом — одному чёрту известно. Сейчас она с ней, и это — главное. И она должна быть сильной ради неё. Ради возлюбленной. |