Книга Наследие проклятой королевы, страница 52 – Игорь Осипов

Я чуть не прервал волшебницу. На Земле вампиры живут только в Центральной Америке, а подобные могут поселиться в параллельной Европе, только мигрировав по воздуху. Это значило, что здесь есть своя Америка, и я только что её открыл. Если конечно, вампиры не эволюционировали на Реверсе самостоятельно.

И, да, теперь я знал, каким будет следующий оживший кошмарик. Даже поёжился, представив, как это нечто ползает по мне во сне и кусает.

Лукреция тем временем продолжала:

— Эти духи тянут из тебя силу, словно кровь. Сила мага привлекает их. Так, вокруг пасущегося вола всегда роятся кусачие мухи и гнус, а домовую мышь разве что одинокая блоха укусит. В ответ на это твоя волшебная суть учится быстрее впитывать силу из естества. Взрослому магу фамильяры ни к чему, они мешают, тянут, отвлекают, но, например, в Круге нарочно заставляют школяров и школярок заводить духов, чтоб развивать способности. У этого есть и плохие стороны: со временем ты грубеешь и не сразу замечаешь присосавшуюся тварь.

Сидевшая рядом Катарина положила мне на колено руку и заговорила:

— Это как у нас в ордене. Учениц заставляли выбирать себе новорождённого ягнёнка и заставляли бегать и приседать с ним на шее перед завтраком и перед вечерней молитвой. Ягнёнок рос, мы крепчали.

— Тяжело, наверное, с бараном на шее бегать? — улыбнулся я, представив себе картинку.

— Он тёплый и мягкий, совсем как ты, — улыбнулась в ответ Катарина.

— Ну, спасибо! — всплеснул я руками. — С бараном меня, значит, сравниваешь?

Храмовница ненадолго замерла с открытым ртом.

— У вас, за кромкой мира, разве сравнить мужчину с чистым и невинным агнцем — обиду нанести?

Я вздохнул и ответил.

— У нас — да. Вы сравниваете с чистотой, а у нас — с тем, что баран очень глупый.

— Прости, не знала, — насупилась Катарина и убрала руку с моего колена, а потом принялась с хрустом ломать себе пальцы.

Зато расхохоталась Лукреция.

— Зато я знаю, как тебя хвалить, если стараешься, но не получается.

— Спасибо, маэстра! — огрызнулся я и задал второй вопрос о духах: — А почему здесь эти волшебные кровососы следуют за мной по пятам, а в нашей халумарской цитадели нет ни одного? А ведь мы не имеем защиты.

Лукреция пожала плечами.

— Керенборгские лысые холмы — особое место. Как есть места силы, где сила витает в воздухе в избытке, так на холмах сила, наоборот, утекает. Мелкие духи не могут там жить. Для них там пустошь.

Я поглядел на волшебницу и почесал в затылке.

— Это какой же был шанс, что мы откроем проход именно в таком месте! — пробурчал я под нос, а потом нахмурился: — А что, если мы открыли проход только потому, что место такое? А что, если в другом месте проход просто не сможет создаться? Маэстра, а много таких мест?

— Нет. Одно у Керенборга, второе на востоке Королевства, третье где-то в Доггерланде. Есть парочка в Нобии, больше не знаю.

Я провёл рукой по лицу. Сколько всего нового узнал об этом мире за столь короткое время! Кажется, хватит на сегодня естествознания, но остался один житейский вопрос.

— Маэстра, ты как-то говорила, что можно нанять служанку.

— Почему служанку? — встрепенулась вдруг Катарина. — Может, слугу-мужчину? А то знаю я этих служанок: хозяйка за порог, они хозяина соблазнять начинают.

Я сидел, опустив голову, и глядел на зеркало волшебницы, которое до сих пор держал в руках. Вот, смеяться сейчас или плакать? Эта ревнивица даже здесь подвох нашла!

Лукреция тоже улыбнулась, скосив глаза на храмовницу.

— Юрий, а назвать женщину овцой — у вас тоже оскорбление?

Я улыбнулся самым краешком губ, но Катарина заметила, нахмурилась ещё сильнее и скрестила руки на груди.

— Я же хочу как лучше, — пробурчала она.

— Катарина, — произнесла Лукреция наставительным тоном. — Он прав. Ты гонишь быков на измор, сметая всё на пути. В сердечных делах спешка может навредить, ведь Юрий не деревенский девственник, вырвавшийся из заперти в большой город и бегущий по грехам, как дурной пёс, сорвавшийся с цепи. И он правильно думает о слуге, желая сберечь отношения. Жалование у него большое, позволить нанять кого-то вполне может.

Катарина поджала губы, а Лукреция повернулась к Марте.

— Голубушка, принеси ещё бутылочку розового игристого.

Ведьма-служанка отошла к фургону, а магесса продолжила:

— Обычно для дома, чтоб не было подобных ссор, нанимают семейную пару. Такая пара во всём подобна Великой Небесной. Она не вносит разлад, думает не только об одном дне, но и о будущих. Жена ходит на рынок, колет дрова и ухаживает за скотиной. Муж шьёт, стирает, моет полы и готовит. Дети слуг учатся служить детям господ, ибо они играют вместе. Семейную пару, благословенную небесами, можно и в поход взять, но она в любом случае дорого обойдётся. Жалование будет в полтора раза больше, чем у иной цеховой ремесленницы.

— Почему в полтора? Их же двое, — спросил я, а потом тихо ругнулся сам на себя, поняв ошибку. Мужчина в этом мире всегда за половинку ценится, а не за целую сумму. — Ну да. Я понял.

— Да, — продолжила Лукреция, — в твоём случае проще найти деревенского мальчика лет семи. Пара обойдётся, по меньшей мере, в полторы сотни серебряных в месяц, малец всего в дюжину. Как подрастёт, можно поднять плату до двух-трёх дюжин, чтоб мог копить на приданное, если не выгонишь к тому времени за лень и глупость.

— Это же детский труд, — пробурчал я. — У нас так нельзя.

Лукреция снова улыбнулась.

— А что его ждёт в деревне? Навоз, грязь, побои, зажонство за нелюбимой женщиной, такой же дремучей, как он сам? Из всех вещей — только рубаха с пояском из крапивы, деревянная ложка и синяки на лице. Часто они на своём же поясе и вешаются, потому и носят шнурок подлиннее, намотав на себя в десять кругов. И это, если его будут растить на племя. А ведь и своя же семья может продать в рабство, так как кормить нечем. А у тебя на службе он может скопить денег на приданое, выбиться в свет с рекомендательными письмами, обучиться грамоте и счёту, встретить подходящую жену.

Я молча поглядел в зеркало на своё отражение, ища в нём искорки чёрного мага, палача и садиста. Слуга — не крепостной крестьянин, но тот же герой книг Дюма, благородный и доблестный д’Артаньян, частенько поколачивал своего Планше и не платил вовремя денег. А если всё же вспомнить крепостных и Салтычиху, то мрачная перспектива у ребёнка вырисовывается.

— А если ему попадётся хозяин, который только и делает, что бьёт и голодом морит?

— Часто встречается, что никчёмный мужичок сваливает все свои неудачи на слугу и вымещает на нём злость. Встречается, что просто мерзкий господинишка считает всех остальных грязью и только перед знатью падает ниц, подобострастно целуя сапоги. Но ты же не такой, — со вздохом ответила Лукреция. — Или ты боишься пасть во тьму?