Книга Одержимый, страница 21 – Александр Гедеон

— Вот так — возвышенность, — объяснил он. — А если чёрточки внутрь — уже низменность. Просто очерчивается контур нужного места и чёрточками обозначается — холм это, или овраг какой.

— Удобно и просто, — оценил Даран. — Не думал, что от пустышек может быть польза.

— Мы полны сюрпризов, — лучезарно улыбнулась ему Миа.

— Надеюсь, полезных, — Даран вернулся к столу. — Так… К картам мы ещё вернёмся — дело полезное. Но сейчас куда важнее найти украденное.

Он вытащил несколько исписанных листов.

— Мы опросили всех, кого могли под предлогом воссоздания картины дня трагедии, — пояснил он. — Пустили слух, что графиня желает знать кто героически оказывал помощь и заслуживает награды, а кто остался в стороне и предпочёл уйти под каким-либо предлогом.

Райна презрительно ухмыльнулась:

— И конечно многие начали выставлять себя в лучшем свете, припоминая всё плохое, что могли, про окружающих.

План Стриж одобрил: грызня за потенциальную награду как ничто развязывает злые языки и стимулирует сводить счёты с недоброжелателями. Конечно будет немало ложных заявлений, но им сейчас нужна любая зацепка.

— Вот полный список тех, кто в тот день был замечен в замке или поблизости, — Даран недовольно нахмурился когда Миа и Лёха подошли, чтобы взглянуть на бумагу.

У калеки был на удивление изящный почерк. Прямо-таки каллиграфический. Наверное, один из плюсов местного домашнего образования.

Почерк самого Стрижа всегда вызывал у других людей ступор — сначала в школе у учителей, затем в училище, а там и у родного командования. Как говорил Лёхин дядя — с таким почерком надо было или на врача идти учиться, или на следователя.

Читал Лёха медленно, да и буквы удалось вспомнить не все, но размер списка удручал. Там были все обитатели и гости замка, начиная от кухарок, горничных и стражников, и заканчивая приглашёнными менестрелями и местными селебрити вроде весёлой вдовы.

— Чесальщица пяток? — удивлённо прочла Миа. — У вас есть специальный человек, чтобы чесать пятки?

«Ну ни хрена себе живут буржуи!» — мысленно присвистнул Стриж.

— Что тебя так удивило, полуухая? — вскинул бровь калека.

Для него должность «чесальщицы пяток» явно была совершенной обыденностью.

— Да так, — не стала продолжать бессмысленную дискуссию Миа, — не важно. Есть среди них те, кто хоть раз бывал в сокровищнице? Кроме погибших, естественно.

— Безусловно, — кивнул капитан. — Риган. Причём у него всегда была собственная проходка, бессрочная.

Стриж вспомнил горластого «дядюшку Ригана», когда-то добровольно отказавшегося от поста главы клана. Собственно, что ему мешало прихватить денег? Брат погиб, кто возглавит клан — неизвестно, а тут такой повод обеспечить старость не только себе, но и правнукам.

— То есть он в любое время мог войти в сокровищницу и взять что ему вздумается? — удивилась Миа.

— Не совсем, — покачал головой Даран. — Он сообщал кастеляну что и в каком количестве забрал, стражники отмечали его визиты, но в остальном у него был полный доступ.

— То есть в отсутствие стражи у входа он спокойно мог пройти взять нужное, — резюмировала Миа.

— Увы, но да, мог, — с тяжким вздохом признала Райна.

Даран только молча кивнул, подтверждая её слова. Было видно, что сама мысль о причастности родного дяди к краже, мягко говоря, неприятна воину.

В наступившей тишине отчётливо послышалось бурчание Лёхиного желудка. За всеми дневными перипетиями все как-то позабыли про еду, и вот организм взялся напомнить об этом упущении.

— Да, перекусить бы не повредило, — поддержала Миа.

Даран молча взял со стола колокольчик и позвонил.

— Ужин на двоих, — коротко приказал он вошедшему слуге.

— Я тоже не откажусь, — неожиданно заявила Райна.

— На троих, — дополнил Даран

Слуга, поклонившись, вышел. Глянув на одноглазого, Лёха понял, что тот брезгует сидеть за одним столом с пустышкой и одержимым. Вот правда — чем ниже происхождение у дворянчика, тем больше спеси. Да плевать — Лёхе и Мие с ним детей не крестить.

— Кто ещё бывал в сокровищнице в день взрыва? — вернулся он к теме разговора.

— Кастелян, казначей и пара распорядителей, — озвучил следующих подозреваемых Даран. — Они по долгу службы бывали в сокровищнице. Начальник караула — он был среди тех, кто неоднократно помогал распорядителю при необходимости передвигать тяжёлые сундуки.

— И этот же начальник караула приказал стражникам оставить пост и разбирать завалы? — уточнил Лёха, ощущая как губы расплываются в азартной улыбке.

— Он самый, — мрачный подтвердил Даран.

— Мне одной кажется, что всё очевидно? — Миа обвела всех взглядом.

— Я давно знаю Эдмунда, — калека отвернулся к окну, разглядывая пурпурные от лучей закатного солнца облака. — Он честный человек.

— История знает немало честных людей, давших слабину, — заметил Стриж.

— Не Эдмун, — отрубил Даран. — Он клану четверть века служит. Я мальчишкой бегал — он уже у отц… у его сиятельства на хорошем счету был. Когда демоны перебили почти всю охрану каравана и разодрали всех тягловых волов — Эдмун единственный остался в живых. И охранял телеги до прибытия подмоги. А там только монет было — на семь жизней хватит.

Лёха молча вскинул руки, признавая поражение. На самом деле он просто не хотел вступать в очередной спор и рушить хрупкие зачатки хороших отношений с капитаном стражи. На деле — Эдмун мог быть предан лично графу. А после его смерти что? Перспективы зыбкие, да и для простолюдина, очевидно, карьерного потолка стражник достиг. А тут — вот она, возможность стабильной жизни. Взять пару товарищей понадёжнее и пока все суетятся — быстро провернуть дельце. Тем более что за четверть века службы он должен знать не то что каждый уголок замка, а даже щели между камнями.

— Кроме того, — продолжил Даран, — Эдмунд утверждает, что приказ собрать всех для разбора завалов отдал кастелян. И Альберто этого не отрицает. Он вообще бегал по всему замку и всех, кого встречал, с воплями отправлял спасать «их сиятельства».

В принципе, ничего необычного. Ждать от Пузыря сдержанности и рассудительности в критический момент, особенно если вокруг валялись окровавленные фрагменты тел, было сложно. Алгоритм «бегать, орать и раздавать бестолковые распоряжения» вообще был присущ многим чиновникам, с которыми жизнь сводила Лёху. Да и не только им — сразу вспомнился старшина роты в училище, носивший подпольную кличку «Паук-птицеед»: как и паук, в стрессовой ситуации товарищ старший прапорщик начинал рвать у себя на заднице волосы.

— А сам он чем занимался, кроме беготни и криков? — уточнила Миа, подчёркивая в списке имена главных подозреваемых.