Книга Апостолы, страница 101 – Наталья Точильникова

— Чакра — знак власти над всем, что описано окружностью Вселенной, — прошептал над моим ухом Андрей. — Вишну передал Калки власть над Миром.

Господь повернулся и пошел прочь из Храма, провожаемый взглядами, полными уже не ненависти, а удивления, страха и обожания. Индусы сразу поняли смысл происшедшего, в отличие от меня.

Мы направлялись к храму Шивы.

— Шива в своем темном мире — белый, потому что он постоянно размышляет над существом Вишну. Вишну в своем чистом и светлом мире — темный, потому что он непрерывно думает о Шиве, — шептал мне Андрей.

Храм Шивы представлял собой такую же многоэтажную пирамиду, что и Храм Вишну. Камень украшен тонкой резьбой, на крыше — что-то похожее на балюстраду.

У входа нас встретил индус в одеждах пуджари. Он был довольно молод, лет тридцать. Правильные черты лица, относительно светлая кожа, голова покрыта длинным концом одежд.

— Это Шанкарачарья, — прошептал Андрей.

Понятно. Значит, не тридцать, а больше тысячи. Я не впервые видел бессмертного, который бы так молодо выглядел: среди сяней были и не такие. Но Шанкара был философом, а не воином, и я представлял себе старца, убеленного сединой.

— Свою первую философскую работу он написал в пятнадцать лет, — пояснил Андрей.

Индус взглянул на нас глазами бессмертного и задержал взгляд на Эммануиле.

— Калки! — прошептал он и пал ниц.

— Ты узнал меня?

— Я узнаю тебя в любых одеждах, на коне или пешим, с мечом или чакрой — все это только форма.

Эммануил кивнул.

— Да, это только форма. Я пришел поклониться Господу Шиве.

Шанкара провел нас в храм.

Шивалингам, возвышающийся на алтаре, был велик, изваян из камня и украшен символом священного слога «Ом» и многочисленными венками из красных, белых и желтых цветов.

Эммануил сел перед ним в позу лотоса. Никогда не думал, что он это умеет.

— Идите, — сказал он. — Все, кроме Шанкары.

Мы покинули храм Шивы и до заката ждали у врат, не смея отойти, и любовались лотосами в зеркальных водах бассейна и храмовыми постройками вокруг него.

— А зачем Калки поклоняться Шиве? — спросил я Андрея.

— Потому что Вишну — преданнейший последователь Шивы, а Шива — самый преданный поклонник Вишну, точнее Кришны. Он сидит в медитации на горе Кайлас и вечно повторяет: «Харе Кришна, Харе Кришна, Харе Кришна!»

— Понятно, — сказал я.

Я представил себе Сатану, пребывающим в непрерывной молитве Богу. Нет, не представляется. Все-таки чего-то не хватает у нас в христианстве. Молитва Сатаны — это прикольно.

Наступили сумерки, и в водах бассейна отразились звезды. Шанкарачарья так и не появился. Стало совсем темно.

Наконец, двери Храма распахнулись, казалось, сами по себе, и мы вошли.

Господь так и сидел в позе лотоса, но Шанкары рядом не было. Одежды Эммануила снова стали ослепительно белыми, а в руке он держал трезубец, сияющий, как молния. Он обернулся: во лбу у него горел третий глаз, и я почувствовал себя Камой под огнем гнева Шивы.

Он встал, выпрямился, опираясь на трезубец в правой руке, на раскрытой ладони левой расцвел цветок огня.

— О, Бхайрава! — это из помещения для пуджари появился Шанкара и пал ниц. Видимо Господь отослал и его, пожелав медитировать в одиночестве.

— Это только форма, — сказал Эммануил.

— Тот, кто видит разницу между Вишну и Шивой — жалкий невежда, — улыбнулся Шри Шанкара.

И я подумал о Сатане, как ипостаси Бога. Четвертой ипостаси. Если «все есть Брахман», какая разница, кому поклоняться? Зачем творить добро, если добро и зло неотличимы друг от друга, и бог пребывает во всем?

— Кто такой «Бхайрава»? — шепнул я Андрею.

— Шива в своей разрушительной форме.

Эммануил покинул храм в сопровождении Шанкары и апостолов, и вышел к паломникам, собравшимся на равнине за городом: тысячи костров.

Они увидели Господа с его сияющим трезубцем и не менее сияющим лицом, с третьим глазом, пылающим, как еще один костер, и пали ниц. Над кострами пронеслось громовое «Ом», как вздох из океанских глубин, как слово творения, сказанное Богом или первым человеком, заключающим в себе всех будущих людей.

Шри Ланка, бывшее царство упрямого Раваны, чистого преданного Господа Шивы, не доставила нам хлопот.

В середине октября мы были в Дели.

Мы с Марком спустились в город на вертолете, чтобы осмотреть местность и подготовить торжественный въезд Эммануила в столицу, который планировался на завтра.

Был праздник Дуссера, посвященный Дурге, точнее Кали, победившей нескольких демонов с труднозапоминаемыми именами: Махишасура, Чонду, Мунду и еще каких-то, которых я не запомнил, как ни старался (честно говоря, даже не смог произнести). Праздник победы добра над злом. После Кали в роли защитницы добра и победительницы зла принять в этой роли Эммануила уже ничего не стоило.

По городу были развешены изображения непорочной девы Кумари, перед которыми служили пуджу и ученые пандиты читали катха — выдержки из индийских священных текстов, прославляющих богиню, обильно сдабривая их анекдотами и нравоучениями. Публика приходила в экстаз.

Одновременно праздновали Рамлилу, праздник Рамы, посвященный, в общем-то, тому же: победе добра над злом, точнее Рамы над Раваной. Вечером по всему городу гремели фейерверки, рассыпаясь огнями над улицами и парками.

Вереница автомобилей ехала по широкой белой дороге с золотыми перилами, и дорога слегка прогибалась под их тяжестью, а рядом плыли облака. На этот раз я оказался в одной машине с Матвеем. Эммануил ехал впереди, и был в своей обычной антропоморфной форме: то есть с двумя глазами и без трезубца. По его правую руку сидела Мария, а за ним — Андрей.

Матвей сочувственно посмотрел на меня.

— Ничего, Петр, милость Господня не долговечна.

Я пожал плечами. Никогда и не ощущал себя фаворитом.

Мы медленно спускались в Дели по извилистой мраморной дороге, висящей в воздухе.

Первое впечатление от города напомнило мне Рим. Да, я понимаю, что все это очень древнее, но почему бы все-таки не отреставрировать? Правда, улицы украсили к нашему выезду. Как и везде в Индии. Разноцветные флажки и гирлянды цветов.

Нас встречали толпы, так же, как и в Калькутте. Народ ликовал и бросал нам венки. Мы еле продирались через людское море. Медленно-медленно, не более десяти километров в час.

Господь поднял руку, и с неба посыпались цветы. Желтые, белые, розовые.

Наш путь лежал в новый храмовый комплекс, на открытие которого нас пригласил все еще действующий премьер-министр Арвинд Бихари Гхош. Наверное, надеялся сохранить место.