Книга Люди огня, страница 83 – Наталья Точильникова

— Он ищет смерти. И пришел за Копьем.

— Если второе — вряд ли первое. Может быть, он хочет занять место своего хозяина.

— Вряд ли. Он не властолюбив. Ему нужно Копье, чтобы умереть.

— Почему ты так думаешь?

— Он сказал мне об этом во время нашего вчерашнего разговора.

— Насколько он правдив?

— Не идеально, но на этот раз он, по-моему, говорил правду.

— Почему Копье?

— Марка с Филиппом помнишь? Копье — это единственное оружие, которым их можно убить.

Жан кивнул.

— Спасибо. А теперь немедленно уходи, ты здесь минуты не продержишься.

— Я не полезу на рожон.

— Уходи, я сказал!

К нам шел Хуан де ля Крус.

— Ты хотел со мной поговорить, Педро?

— Падре, не время! — оборвал Жан.

— Для исповеди всегда время, — спокойно сказал Иоанн Креста.

— Я уже все ему рассказал, — сказал я и кивнул на Плантара.

Святой посмотрел на него с некоторым удивлением.

— Это по моей части, падре, а не по вашей, — объяснил Жан.

Иоанн Креста слегка приподнял брови. «Как это что-нибудь может быть по части короля и при этом не быть по части духовника?» — говорил его взгляд.

Но выяснить ответ на этот вопрос он не успел, потому что из ущелья раздался звон мечей и гул, подобный вою инфернального ветра над адскими рвами, а по скалам побежали алые сполохи. Сражение началось.

Жан оставил в заслоне сотни две рыцарей (в основном госпитальеров) и повел в ущелье остальных.

Хуан де ля Крус упал на колени и начал молитву. Я встал рядом. Бежать в тыл казалось позорным, кидаться в ущелье на мечи джиннов — полным безумием. «По крайней мере, я смогу закрыть его собой, как Раевский, если будет прорыв». И я остался рядом с Иоанном Креста, хотя это было явным компромиссом. Некоторым утешением служило то, что я не один.

У входа в ущелье Жан подозвал Ришара и что-то приказал ему. Он кивнул и побежал к замку.

Жан взглянул на меня.

— Пьер, мы не будем защищать тебя, когда ты упадешь, и будешь корчиться от боли, как в колодце Подземного Храма. Уходи!

— Меня не надо защищать. Я сам за себя постою.

— Твое дело, — сказал Жан и исчез в ущелье.

Знак заливала боль. Да, конечно. Сейчас я упаду рядом с Иоанном. Я оперся на меч. Излишняя предосторожность. Боль была, но слабости не было. Скорее сила. Она наполняла меня, как когда-то боль. Неужели? Да нет! Эммануилова печать болела еще как! Но я научился абстрагироваться от этой боли и принимать ее как должное. Форма аскезы, как не смотреть на руки.

Пошел мелкий снег, но небо почему-то стало светлее. Сначала я подумал, что прорвались джинны. Но свет был не красным, а золотистым, и его источник находился за моей спиной.

Я оглянулся. Сотни святых коленопреклоненно молились перед замком. И над ними поднимался столб золотистого сияния, и снег кружился и вспыхивал в нем, как искры.

Сражение продолжалось уже около часа. Иногда к нам выносили раненых, и воины из заслона уходили в ущелье, чтобы занять их место.

Золотистое сияние растеклось по небу, заполнило все вокруг и потекло в ущелье. Эммануилова печать горела, словно ее смазали бензином и подожгли, но я стоял на ногах.

Гул и звон мечей стал отчетливее, звуки битвы приближались. Над просветом ущелья вспыхнуло алое зарево. А потом я увидел Жана, Олега и еще десяток рыцарей и огромные фигуры джиннов. Рыцари отступали, но каждый их шаг назад стоил жизни не одному эммануилову воину. Я засмотрелся на Плантара. Как он сражался! Даст фору Марку и Варфоломею вместе взятым. Стальной вихрь в вихре огня.

Олег фехтовал с изяществом юного принца, красиво, как на балу. Так что не верилось, что эта красота может быть смертоносной. Но джинны падали у его ног один за другим.

Рыцари в заслоне обнажили мечи. До Жана оставалось метров пять. Бежать в тыл все равно было поздно. Я вынул свой меч шестнадцатого века, и он вдруг показался мне легким, не тяжелее тренировочного.

По крайней мере, попытаюсь обороняться.

Несмотря на все искусство Плантара, его оттеснили налево, и огненное войско бросилось на нас. Я увидел глаза джинна над черной полосой полумаски и его клинок в сантиметре от моего меча. И вдруг понял, что он вовсе не так высок, как казалось. Да, выше человеческого роста, но двухэтажный дом — явное преувеличение. То ли золотистое сияние воздуха искажало пропорции, то ли наоборот возвращало нам истинное восприятие.

Я резко повернулся, как учил меня Олег, и ушел от удара. Мой клинок прошел под мечом противника и вспорол ему живот. Джинн выронил меч и пал на колени, склонился к земле, вздрогнул и упал ничком. Вместо крови из раны вырывалось пламя и растапливало снег у моих ног.

Я был так ошарашен этим неожиданным успехом, что чуть не пропустил следующий удар. Точнее я его пропустил, но рядом, словно из-под земли возник Олег и поймал меч очередного джинна на лезвие клинка. Меч врага сломался пополам.

— Отлично, Петр! Так держать! Не зевай!

В дальнейшем мой разум почти не принимал участия. Я словно растворился в золотом сиянии, заполнившем все вокруг, оно и диктовало мне мои действия, словно я был парусом, а оно ветром. Я понял смысл средневекового судебного поединка. Это был не такой уж абсурдный способ решения споров. Далеко не всегда побеждает самый искусный. Сейчас мастерство было не на моей стороне.

Откуда-то с неба над ущельем раздались крики, похожие на голоса доисторических птиц. Я не осмелился поднять голову, боясь пропустить удар. Но я и так знал, что это. Я уже слышал эти крики над озером лавы, застывшем на месте Иерусалима. Демонические черные птицы летели к замку.

Я повернулся, сражаясь с очередным противником, и увидел черную стаю, летящую к золотому столбу света над молящимися святыми в центре лагеря. Это был только миг. Я представил себе эту хищную тучу, падающую на людей внизу и разрывающую их в клочья. Огненный клинок несся на меня. Я успел вывернуться. Меч противника распорол куртку и оцарапал кожу на руке. Я упал на колено и ударил снизу вверх, в живот. Клинок прошел насквозь. Я с силой повернул его и дернул на себя. Джинн упал, я отступил назад и бросил взгляд наверх.

Черные птицы сгорали в золотом пламени, не оставляя следа.

Мы теснили эммануилово войско, загнали джиннов обратно в ущелье и бросились за ними. В просвете между скалами я увидел горы, с которых стекала огненная армия. На перевалах дороги были свободны. Инфернальное воинство вовсе не было бесконечным.

Мельком я увидел Матвея все на той же скале, казалось, даже с той же сигаретой, хотя, наверное, он успел выкурить полпачки. Он смотрел куда-то за нашими спинами. Огонь дошел до пальцев, обжег руку, и он выронил окурок. По-моему, даже не заметил этого и потянулся к пистолетам.