Онлайн книга «На краю одиночества»
|
– А чего не будете? – поинтересовался Илья. И про ножик забыл. – Потому что там люди. – А мы? – И мы люди. – Но им нас убивать можно? – Им нас тоже убивать нельзя. – Тогда чего они? – Они просто… не понимают, что собираются сделать. – Ага… – пробурчал Илья, – а нам с того сильно легче будет. И как объяснить? Глеб оглянулся на Земляного, а тот лишь руками развел. И вновь затрещала ограда, а с той стороны захлопали выстрелы. Это плохо. Ограда снизит скорость пуль, но это энергоемкое занятие, да и пуля на излете тоже неплохо бьет. – Отходим, – велел Глеб, наклоняясь за Еленой которая в темноте казалась неживой. – Арвис, это и тебя касается. Мальчишка просто спрыгнул. – И чего? Прятаться станем? – Ждать, – ответил Земляной. – Скоро здесь гвардия объявится… странно, что еще… но пока ограда выдержит. А чтоб ждать не скучно было, пожалуй, напомним нашим гостям, отчего с темными лучше не связываться. И да, пока вы себе не придумали, со светлыми связываться тоже не стоит. Глеб, мы тут как-нибудь… Даниловский кивнул, добавив: – Полагаю, наших совокупных сил достаточно, чтобы удержать щиты. Они остановились у дома, который гляделся мрачною горой. Глеб положил сестру на ступени. Толпа за стеной становилась больше. Плохо. Бурлила сила. В подобной толпе дару раскрыться легко, они и открывались, что светлые, что темные, сплетаясь в один узор, подчиненный совокупной воле. Редко подобное случается. Одна идея. Один порыв. И вот уже сила, которой бы развеяться, создает сама себя. – Лешка… – Иди. Вижу. Тебя ждут. – Земляной встряхнулся и потянул тьму. Он позвал ее, и та откликнулась, признавая за ним право обращаться. – И поскорее, там что-то не то творится. Дед, похоже, слегка просчитался… Ограда вспыхнула. Это было даже красиво, зеленое пламя на ветвях чернильно-черных деревьев, которые стремительно поднимались из земли. Поднимались и сгорали, а белый пепел падал на головы людям. Они не видели. Они не понимали, что поят это пламя собственной силой, кто магической, а кто и жизненной. И вот погасла чья-то искра, и еще одна. Мертвых будет много, пусть Земляной и не тронет людей. Они сами себя сожрут. Если повезет, то только себя. Но тьма спешила, питая сказочный лес. И Глебу не стоило бы задерживаться. Он легко перемахнул забор из красного кирпича, подумав, что потом, после, вовсе его снесет. Защита Анны поддалась легко. Она была какой-то… изможденной, пожалуй. Шаг. И он остановился, прислушиваясь к миру, который был не таким, как должно. И еще шаг. Сухая трава рассыпается под ногами, обнажая серую пыль, которой стала земля. И пыль поднимается, кружит, хотя ветра нет. Ничего нет. Глеб заставил себя выдохнуть и замереть. Граница. Та самая, разделявшая миры, проложенная то ли Господом, то ли ангелами Его во защиту глупого человечества от тварей кромешных, привычная и оттого почти неощутимая, эта граница отсутствовала. Так уже было. В прошлый раз он зашел куда дальше, глубже, прежде чем осознал, куда вляпался. Глеб медленно, очень медленно, стараясь не тревожить мир и вот тот кустарник, листья которого уже подернулись сединой иного, дотянулся до шеи. Ногти вошли в кожу. Вдох. Выдох. Печати вспыхнули одновременно, а с ними и внешний защитный контур. И всплеск этот почуют… если повезет. Пробой – дело такое, порой, пока не вляпаешься, не почуешь. Как в том кургане. Трава. Кости, которые потянулись из земли, словно мертвое спешило встретиться с живым. Нити силы, что таяли, стоило им коснуться изнанки. Дыхание. Это дыхание коснулось затылка Глеба, заставив замереть. Нет там никого. Нет и быть не может, слишком рано… или… Смерть. Мучения, лишенный смысла ритуал. Смысл был, но не тот, который они искали… И Глеб медленно обернулся. Если Земляной услышит, он поставит блокирующий контур. Что правильно, пусть и контур этот запрет всех в саду. А стало быть… стало быть, помощи ждать не след. Тварь, сплетенная из земли и тумана, казалась не такой уж крупной. С теленка. С очень большого теленка. И что-то есть в ней этакое, телячье. То ли чрезмерно длинные ноги с массивными узлами суставов, то ли длинный хвост с кисточкой из тонких шипов. То ли эта костяная вытянутая голова. Тварь приоткрыла пасть и закряхтела. – Так себе воплощение, – сказал Глеб, подкинув на ладони комок тьмы. – Сразу видно, дилетант работал. Тварь заухала. Заулыбалась во всю пасть, демонстрируя ряды зубов. Треугольные. Острые. Слегка загнутые. Меж ними мелькнул черный язык. – Пропустишь? – Глеб скормил ей тьму, не особо надеясь приручить. Но ведь не спешит нападать. Почему? Не из-за той ли розовой ленты, что захлестнула тощую шею? Здесь, в месте пробоя, цвета искажались, однако лента была знаком привязки. И стало быть… стало быть, шанс есть. Если в том, кто тварь призвал, осталась хоть толика человеческого. – Пропустишь, – он шел, не сводя взгляда с существа, которое следило за Глебом. Тварь загарцевала. Ухнула. И села на дорожку. Длинная шея вытянулась, точно не в силах она была удержать тяжелую эту голову, а из пасти донесся низкий протяжный звук. – Не нравится? Та, в кургане, была старше. Много старше. Пойманная еще в незапамятные времена, когда великих шаманов отправляли в мир иной вместе со всем нажитым добром, что, учитывая особенности степной магии, было весьма разумно, та тварь обжила пещеру. Глеб не знал, кто и когда вытащил ее в мир. И в чем запер. В истлевшем ли бубне, от которого уцелел лишь остов и пара клочков кожи. В повозке ли, щедро украшенной золотом, в кувшинах ли, в золотых ли амулетах – шаман был велик и славен, а потому потом, позже, из кургана извлекли многое. Главное, что она успела обжиться. И оголодать. Та тварь почти выбралась. Она втянула собственный мир, которым питалась, и с каждым годом увеличивала прореху, пока однажды та не стала настолько велика, чтобы накрыть курган. – Ничего, мне тоже не нравится, когда по моему миру гуляют всякие твари. – Глеб отступал медленно, прислушиваясь к происходящему вокруг. Тварь могла быть не одна. Пусть пробой свежий, но… …В тот раз ему повезло. Та, другая тварь слишком проголодалась, чтобы позволить иным приблизиться. |