Книга Осуждённая попаданка, или Двойные неприятности, страница 2 – Sheron Tihtner

Сил подняться на ноги не было, поэтому я просто села. И какое-то время вертела головой и хлопала глазами.

Я же точно помнила, как захлебывалась противной речной водой. Так, где же я?

Это такое странное посмертие? Или это что-то типа зала ожиданий? Сейчас явится какой-то субъект (женщина, мужчина, ангел или просто гуманоид, не важно) и начнет мне вещать о том, что я умерла и бла-бла-бла.

Так, где же он? Что-то не видно?

Да и обстановка обычно не такая. Все и всегда представляют это, как пустое белое пространство или абсолютную темноту. Но никак не столовую комнату.

И разве я должна чувствовать? Если я умерла, у меня уже не может ничего болеть.

А тем временем желудок пытался сам себя переварить и громко возмущался невозможности данного действа.

О, вспомнила! Я же слышала голос, женский голос. Так может это оно самое? Так она ничего и не сказала. Пожелала удачи и все.

Что-то я запуталась…

Я хмурилась и пыталась отрешиться от боли в желудке. Тем более еще и обоняние порадовало появлением. Запах от лужи стоял отвратный. Я немного пригляделась и поняла, что эта лужа ни что иное, как рвота. Желудок от впечатлений даже попытался меня покинуть.

Пришлось собирать конечности в кучу и подниматься. Как же это оказалось тяжело. Сил не было от слова совсем. Руки тряслись, ноги не слушались. В итоге я просто отползла от лужи.

Пол был теплый. Я лежала, раскинув руки и ноги. Смотрела в потолок и пыталась прийти в себя. Голова перестала кружиться. Желудочные конвульсии тоже сошли на нет. Горло тоже постепенно перестало болеть. В общем, тело приходило в норму.

Вопрос, что за тело, где я и почему никого нет вокруг? И почему никто не встречает свеже умершую меня?

Пол был теплый, но жесткий. И нельзя же вечно лежать тут и ждать чего-то?

Уже намного увереннее я поднялась. На мгновение голова опять закружилась. Пришлось переждать.

Мелкими осторожными шагами я выбралась в холл. Это было огромное пространство с потолками не меньше 8 метров. По правую руку от меня были высокие двустворчатые двери, а по левую – широкая лестница на второй этаж.

И что же мне стоит попытаться взять штурмом? Учитывая мое состояние, подняться по лестнице будет подвиг, но и двери эти сдвинуть с места не меньший.

И все-таки желание выйти на воздух взяло верх. Решительно я направилась к двери. При этом оглядывая помещение. А посмотреть было на что.

Возле лестницы стояли две статуи в полный человеческий рост. Слева девушка с подносом, а справа мужчина с мечом, который упирался острием в пол между его широко расставленных ног, и другой рукой, прижатой кулаком к сердцу. Своеобразное приветствие.

Чуть дальше двери было высокое окно, закрытое наглухо гардинами. А что же с другой стороны двери?

Я обернулась и замерла в шоке. Там было огромное зеркало, по высоте не уступающее дверям, метров пять в высоту. А из него на меня смотрела тощая девчонка с каштановыми короткими волосами и большими раскосыми глазами.

Мозг отказался складывать пазл из произошедшего и отключился.

Очнулась я снова на полу. Хорошо, что ни обо что головой не приложилась. С кряхтением приподнялась, словно старуха, и вновь посмотрела в зеркало.

Встретилась с изумленным взглядом серых глаз все той же девчонки. А дальше, ей Богу, было как в фильмах: ощупывание, разглядывание и даже тыканье в зеркало пальцем.

Через какое-то время я убедилась, что теперь это тощее недоразумение я. Как? Другой вопрос.

Моя мама художница. И постоянно рисует всяких фантастических тварей, фантазируя, что где-то есть миры, в которых они живут.

Я тоже личность творческая, но в сказки давно уже не верю. Свою сказку каждый создает сам – вот мой девиз.

А вот теперь моя вера во всякое разное пошатнулась. В зеркале явно отражалась я теперешняя, совершенно не похожая на предыдущую.

Утонула в такси крашенная (профессионалом в салоне) блондинка с хорошей фигурой, но без особо выдающихся округлостей. Глаза у меня были медовые. Губы намного тоньше, но мне все нравилось. Только тоненький носик был как у меня.

И это недоразумение было одето в шикарное платье из тончайшего шелка бирюзового цвета с вышивкой синей нитью по подолу, рукавам и вырезу. Простой треугольный вырез открывал тонкие ключицы, а длинные рукава скрывали тонкие руки. В таком платье на прием какой ходить, а не на полу валяться. Хотя платье висело, как на вешалке.

По фигуре здесь вообще сложно что-то сказать. Девчонка явно голодала. Но меня же рвало при пробуждении, значит еда есть. Не понятно.

Вздохнула и вновь поплелась к двери. Как и ожидалось, открыть я ее не смогла. Ни то сил действительно не хватало, не то она в принципе закрыта. Не известно.

Посмотрев еще раз на лестницу, ужаснулась. Я же ползти наверх буду до завтра и растянусь без сил на ее вершине. Нет. Так не пойдет.

Обошла лестницу с другой стороны. Дойдя до красивого арочного проёма, остановилась. Это помещение было полностью пустым. На правой стене такие же, как в холе, огромные окна. Тоже занавешены. На потолке огромная люстра. Больше ничего не разглядеть, темно. А в воздухе запах пыли.

Уже собравшись разворачиваться, громко чихнула.

Вернувшись в столовую, стала искать кухню. Раз есть еда, значит, есть и место, где это готовят.

С готовкой у меня свои особые отношения. Мама, как я уже говорила, художественная личность, и готовила она соответственно. На столе всегда было что-то красивое, но не всегда съедобное.

Папа относился к этому стоически. В смысле, размазывал все по тарелке, благодарил и шел на деловой ужин. Конечно, в кафе или ресторан. И конечно, далеко не всегда деловой. Думаю, что чаще он шел просто поесть.

Так я оставалась наедине с голодом. А ни что так не мотивирует научиться готовить, как урчание в собственном желудке.

Когда мне исполнилось 16, в нашей семье появилась еще одна девочка. С появлением сестренки наш рацион кардинально не изменился. Просто стало больше овощей и всего перетертого. Папа уже никуда не уходил. Я готовила на двоих.

Так вот к чему я все это вспомнила. К тому, что кухню нашла. И это была не просто кухня, это была Кухня с большой буквы. Здесь было все, что только душе угодно. От сковород и противней до десертных ложечек из настоящего серебра и вышитых салфеток.

На некоторое время даже слабость отступила. Я открывала все шкафчики и ящички и не успокоилась, пока не дошла до раковины. Умыться хотелось жутко, а пить еще больше. Я не стала отказывать себе в этом маленьком удовольствии. Все равно вокруг никого.

Я даже нашла небольшую дверцу, от которой веяло холодом, и тут же распахнула ее. А уже через мгновение откуда-то зажегся свет. Отлично.