Книга Наследник, страница 29 – Кэтрин Коултер

Арабелла остановилась на полпути к двери и нежно ему улыбнулась. Да, он был уверен, что в ее взгляде была нежность или что-то близкое к ней.

— Мы с Жервезом и Элсбет пойдем смотреть римские развалины у Бери-Сент-Эдмундса.

— А вам не пришло в голову, что меня тоже можно было бы пригласить?

Черт, он ведет себя как осел!

Она кокетливо склонила голову набок.

— Но, сэр, вы ведь уже видели руины. Разве вы забыли? Вы говорили мне, что, приехав в наше поместье, вы сначала осмотрели окрестности и только потом направились в Эвишем-Эбби.

— Мэм, наша свадьба состоится через два дня.

Боже правый, теперь он скулит, как побитый пес.

— Не беспокойтесь, я не забыла, — сказала Арабелла. — Если хотите, можете присоединиться к нам, сэр. Уверена, Элсбет и Жервез не будут против. Просто я боюсь, что вы будете скучать в нашем обществе.

Граф поднялся, подошел к своей невесте и слегка обнял ее за плечи.

— Дело в том, что за эти несколько дней мне ни разу не удалось побыть с вами наедине. — Его пальцы нежно поглаживали ее плечи.

Ей это нравилось. Она слегка запрокинула голову, надеясь, что он поцелует ее. Но он не поцеловал. Тогда Арабелла сказала, пристально глядя на его губы:

— Вы можете располагать моим обществом. Вы хотите, чтобы я сегодня осталась с вами?

— Нет. — Он хотел сказать «да», увести ее к пруду, заросшему кувшинками и лилиями, и посвятить ее в таинства любви. — Нет, идите с Элсбет и графом. Только не забывайте и обо мне, мэм.

— Как я могу забыть о вас, сэр. — Она вздохнула и спрятала лицо у него на груди, обхватив его руками за плечи. — Как приятно обнимать вас, сэр. Вы такой сильный, крепкий. — Она хотела было сказать, что он напоминает ей отца, но решила, что этого не стоит говорить мужчине, за которого собираешься замуж.

— Как и вы, мэм. Вы тоже нежная и сильная. Мне нравится чувствовать, как ваши груди касаются моей груди.

Вот, он смутил ее. Она это заслужила.

Но вместо того чтобы смутиться, Арабелла приподнялась на цыпочки и поцеловала его в ямочку на подбородке, прижалась к нему еще крепче и рассмеялась:

— Мне тоже нравится, что ваша грудь касается моей груди.

Он тут же ощутил, как все тело его напряглось при этих словах.

— Идите же, иначе я сейчас уложу вас прямо на столе, среди копченой рыбы и тостов, и расправлюсь с вами по-свойски.

Слава Богу, всего сорок восемь часов отделяют его от того момента, когда его желание станет абсолютно законным и он сможет с полным правом предъявить свои супружеские права.

Арабелла порывисто обняла его, еще раз чмокнула в подбородок и выскользнула из комнаты.

Граф вновь вернулся к своему прерванному завтраку, пытаясь сосредоточить внимание на бифштексе, вместо того чтобы мечтать о наслаждении, которое, он знал, ожидает его в брачную ночь.

Он решил так спланировать свой день, чтобы его тело и мысли были заняты обыденными делами. Утром он встретился с Блэкуотером, позавтракал с леди Энн и доктором Брэнионом, который, как он заметил, стал частым гостем в Эвишем-Эбби, и остаток дня провел разъезжая по своим владениям и беседуя с арендаторами. День клонился к вечеру, когда он вернулся домой и отвел лошадь в конюшню. Солнце пока не зашло, и граф решил осмотреть двор фермы. Коров еще не пригнали с пастбища для вечерней дойки, и только несколько цыплят лениво поклевывали пшено в загончике, посыпанном гравием. Граф приблизился к двухэтажному амбару и остановился, с наслаждением вдыхая сладкий запах сена. Он удивился и обрадовался, увидев Арабеллу, которая подошла к дверям амбара, с усилием раскрыла их и скользнула внутрь.

Граф несколько мгновений боролся с собой: тело его желало последовать за ней, а разум твердил о последствиях такого поступка. «О черт!», — выругался он, заметив рядом козла, который разглядывал его с откровенным любопытством. Он представил, как Арабелла лежит на спине, утопая в душистой копне сена, а он ласкает ее, целует ее нежное тело. Что значат два дня? Все равно она станет его женой.

Он решительно сделал шаг по направлению к амбару и вдруг застыл на месте как вкопанный, заметив краем глаза какое-то движение. Он резко обернулся и увидел графа де Трекасси, который уверенно шагал по направлению к амбару, его щегольский плащ развевался.

У графа вдруг появилось нехорошее предчувствие, которого он не мог объяснить. Он не стал окликать Жервеза и не вышел вперед поприветствовать его. Вместо этого он затаился, не сводя глаз с элегантного молодого человека, к которому до этого момента не испытывал ненависти — всего лишь неприязнь и недоверие.

Француз помедлил перед амбаром, воровато огляделся и, потянув за ручку двери, скользнул под полутемные своды.

Молниеносным движением опытного военного граф схватился правой рукой за бедро в поисках шпаги, с которой не расставался все годы, проведенные в боевых походах, но его рука нащупала только карман сюртука. Он с трудом перевел дух и, не двигаясь с места, продолжал наблюдать за дверью амбара. Арабелла находится там, и Жервез тоже.

Нет, он никак не мог поверить своим глазам. Этому должно быть какое-то объяснение. Наверняка он сам будет потом смеяться над своими подозрениями. Но, ломая голову в поисках разумного объяснения, Джастин чувствовал страшную, сжимающую грудь боль. Как будто он потерял самое дорогое, что у него было, еще не успев понять и осознать этот драгоценный дар судьбы, который теперь сама судьба безжалостно у него отняла. Нет, этого не может быть, это неправда!

Время шло, но молодой граф не замечал этого. С пастбища донеслось настойчивое мычание коров. Солнце садилось за горизонт, отбрасывая теплые золотистые лучи на стены амбара. День подходил к концу, как и всякий другой день, но для графа он стал самым черным днем в его жизни.

Вдруг дверь амбара приоткрылась, и француз выскользнул наружу. Он снова огляделся вокруг с видом человека, который не хочет быть замеченным. Торопливым жестом, который заставил графа задрожать от ярости, он быстро застегнул пуговицы панталон, отряхнул приставшие к ним клочки сена и направился гордой походкой в сторону Эвишем-Эбби.

Граф продолжал стоять неподвижно, не сводя глаз с двери амбара. Ему не пришлось долго ждать: как только померкли прощальные лучи солнца и начали сгущаться сумерки, дверь снова отворилась, и вышла Арабелла. Прическа ее растрепалась, волосы спутались. Она остановилась, томно потянулась, потом направилась к дому, негромко мурлыкая себе под нос. Она поминутно останавливалась и отряхивала платье.

Он видел, как она весело помахала пастухам, которые гнали мычащее стадо с пастбища.

Калейдоскоп образов закружился перед его мысленным взором. Он вдруг ясно увидел лицо первого убитого им в сражении солдата — это был молоденький французский паренек. Пуля, вылетевшая из пистолета графа, вошла ему в грудь, и алая кровь забрызгала его светлый мундир. Он вспомнил искаженное предсмертной мукой лицо немолодого сержанта, которого он заколол своей шпагой, его удивленный взгляд, уставившийся в небо, и к горлу Джастина подкатила тошнота, словно он заново пережил эти страшные минуты.