Онлайн книга ««Спасская красавица». 14 лет агронома Кузнецова в ГУЛАГе»
|
Идем к воротам, просим пропустить нас на парники. Парники и теплицы в общей загороженной и охраняемой часовыми зоне. И вот на нашу просьбу получаем ответ: «Что вы беспокоитесь! Пусть администрация беспокоится! Вас сюда пригнали срок отбывать, а не рассаду выращивать!» Вот вам ответ. А ведь эти люди именовали себя Советскими гражданами и гордились, что они в органах работают десятки лет. Однажды был такой случай. В зоне во всех бараках идет шмон, на парники нас не выпускают. Наш старший не раз ходил на вахту к дежурному и просил выпустить хоть часть рабочих снять маты и поднять рамы с теплиц и парников, но все просьбы были бесполезны. С вахты звонили в управление к дежурному офицеру, но также безрезультатно. В этой же зоне находился барак, в котором помещались одни каторжане, и они оказались куда лучше всех этих чиновников, сидящих на государственной шее. Вот эти каторжане по своей инициативе вышли, сняли маты и подняли рамы. Отсюда вытекает, что для заключенных было дороже спасти будущий урожай, чем для администрации и надзора. Таких примеров можно было бы привести бесчисленное множество, но я полагаю, что и этих достаточно. Такое безобразие творилось до 1953 г. С 1953 года, после смерти Сталина и разоблачения Берии, на парники и теплицы нас выпускали беспрепятственно. Долгожданные машины подошли к воротам зоны. Сердце забилось сильнее. Наконец увижу и основательно почувствую долгожданную свободу, я ее ждал 14 лет и наконец дождался. Простились с провожающими нас товарищами по несчастью, с которыми в этом лагере прожили 6 годков. До 1953 года никто из нас не думал, что из Спасска кому-либо удастся выйти на свободу, а если и удастся, то он затеряется в степях Казахстана. От администрации и надзорной службы не раз приходилось слышать: «Раз сюда попали, то отсюда вам не выбраться». Несмотря на все эти вражеские угрозы и предсказания, мы не покладая рук до последнего дня пребывания в лагере добросовестно и честно трудились на благо своей социалистической родины, считая себя неотъемлемой частью советских людей. Нас стали пропускать в ворота зоны по спискам, но уже спрашивали только фамилию, имя, отчество, не спрашивая срок, начало и конец срока, статьи и пункты. Вышли за зону, погрузились в автомашины. 53. Еду на свободу
Как-то еще не верилось, что мы покинули эту злосчастную зону, где нам неоднократно сулили здесь похоронить свои кости. Да так, вероятно, и было бы, если бы не умер Сталин и если бы Центральный комитет КПСС не разоблачил Берию как матерого врага Коммунистической партии и Советского народа. Наши машины направились в Караганду через Джумабек, где мы проходили в зимнюю темную ночь шесть лет назад. В Джумабеке меня встретили два моих друга: врач и наш старший агроном, с которыми мы проработали в течение шести лет, перенося все тяжести и невзгоды лагерной жизни. Наша машина прибыла в Караганду около 11 часов дня. Сделали остановку около милиции, где нам выдали паспорта [104], паспорта были с некоторыми гражданскими дефектами. Затем нас отвезли на вокзал, купили для каждого по ж.-д. билету и раздали на руки. Когда я сошел на карагандинскую землю с паспортом в кармане, мне не верилось, что я свободный человек и что я могу идти, не имея за своей спиной человека с винтовкой. Да, после 14-летнего пребывания в заточении с трудом верилось этой действительности. Ночь я провел на вокзале. Ночью выйдешь на улицу подышать свежим воздухом, всюду проходит народ, и никто тебе не говорит, что выходить нельзя… На другой день встали утром, позавтракали, и примерно около трех часов дня нам сказали идти на посадку. Просто не верилось: 14 лет без вооруженного конвоя ни на шаг, а тут объявляют – иди, пожалуйста, как наравне со всеми гражданами… Забрав свой скудный скарб, я отправился к своему составу. На путях я увидел прекрасные цельнометаллические вагоны с прекрасной отделкой, с широкими окнами, а внутри вагона виднелись зеркала, вагоны были третьего класса. Видя такие прекрасные вагоны, я пришел в неописуемый восторг. Уж очень они мне понравились, и я не удержался и свой восторг выразил вслух: «А вот бы нам в таких вагонах ехать до Москвы!» И что ж, когда я подошел к нашему поезду и вошел в вагон, то моей радости не было конца, как все здесь было хорошо, чисто и красиво. В каждом купе зеркало, и это в вагоне третьего класса. Проводница вагона нас приняла очень гостеприимно. Нам каждому было выделено свое место. Наступило время спать, как-то становилось странно, что второй раз без вечерней поверки, а их за 14-летнее пребывание в лагере было произведено 5123. Мне невольно вспомнилась поездка из Москвы до Коми, когда нас везли в двухместном купе 9 человек, вместе с парашей, да еще в летнее время, или когда из Коми АССР в Спасск в телячьем вагоне с проверкой без последнего и с деревянным молотком в руках проверяющего… Здесь мы были избавлены от таких издевательств. Я здесь ехал полноправным гражданином Советского Союза. В вагоне ехали два молодых человека с целинных земель, они по нашей просьбе рассказали нам вкратце, как на целине идет работа и какие на первых порах приходится преодолевать организационные трудности. И все же, несмотря на ряд организационных трудностей, работа по освоению целинных земель идет хорошо… Поезд двигался вперед, вот скоро Москва, в которой не был четырнадцать лет с лишком. Как-то она меня примет? Дадут ли хоть ночку побыть в ней вместе с родными и близкими? Я знал, что в квартире продолжают жить гнусные стукачи… Утро 11 мая 1955 года поезд пришел на Казанский вокзал. Выхожу из вагона, у вагона нет встречающих из моих родных, а ведь я дал из Караганды жене телеграмму с указанием номеров поезда и вагона, но, подавая телеграмму, я указал не тот номер вагона, так что они подошли к вагону, указанному в телеграмме. Я свою ошибку уяснил, а они уже были там. Встречающими были жена, ее сестра и племянница с мужем [105]. Встреча после 14-летнего изгнания была горячо—радостная. Еще не так давно ни у меня, ни у моих родных никакой надежды на эту встречу не было, да еще где – в Москве! Взяли такси и поехали к себе домой. Через несколько минут я уже был дома. Какая была радость после столь продолжительного лагерного заточения быть дома, в кругу семьи и родных! В комнате все было без изменений, только сменены обои. Такая же чистота и порядок, как будто бы я был в командировке несколько дней, а их, дней-то, прошло примерно 5129, и вот я снова явился домой. |