Книга Квини, страница 26 – Кэндис Карти-Уильямс

– Так. Где ты работаешь? – спросил Валлиец, усаживаясь со мной в «Убер».

– Какая разница? – спросила я, глядя в окно, пока машина трогалась с места. Зачем я это делаю? Неужели мне настолько не хватает внимания? Я знала, что по уму мне бы его аккуратно вытолкать из машины, когда мы остановимся на светофоре, но в таком случае мне пришлось бы ехать домой в одиночестве. Мне пришлось бы ехать домой в одиночестве, забираться в пустую холодную постель и засыпать в обнимку с футболкой Тома. А мне очень этого не хотелось, не сейчас. Может, сегодняшней ночью все пройдет хорошо, ведь я выставила границы. Никаких личных подробностей, это просто приключение, убеждала себя я. Он положил руку мне на бедро и повел ее выше, вцепляясь ногтями в кожу. Минус пара колгот.

Он развернул меня лицом к себе, но вместо того, чтобы поцеловать, больно укусил за щеку. Меня это слегка отрезвило. Он прижался своими губами к моим и схватил меня за затылок, прижимая к себе лицом. Я не могла дышать.

Я стукнула его по ноге, пытаясь остановить.

– Господи, да ты силачка! Что не так? – спросил он. – Тебе не нравится?

– Дело не в том, что мне не нравится, а в том, что мне дышать нечем, – ответила я. – Можно на треть полегче?

Когда мы приехали ко мне, оказалось, что дверь заперта на все замки. Руперт и Нелл куда-то ушли, так что я показала Валлийцу дом, и он предложил заняться сексом прямо в гостиной. Я ответила на это жестким «нет» и жестом указала на ужасные диваны.

Мы шли в мою комнату, и он вдруг шлепнул меня по заднице так сильно, как меня никогда еще никто не шлепал. Вообще к боли мне не привыкать. С одиннадцати и до двадцати трех лет я каждые два месяца выпрямляла волосы, и ощущение, что кожу головы просто выжигают, а потом весь следующий день она саднит и чешется, подготовило меня практически к любому виду страданий. Сексуальных или любых других.

Том был не настолько раскован, но за последние пару месяцев я кое-что поняла о своих предпочтениях и болевом пороге. Мне нравились шлепки. Я не в восторге от таскания за волосы, но в целом не против, если не тянуть меня за них так, что они вот-вот отвалятся. Я по-настоящему полюбила покусывания. Удушение – зависит от того, кто душит, и от длины его ногтей. И так далее, и тому подобное. Когда Валлиец толкнул меня на кровать лицом вниз и изо всех сил шлепнул меня по заду тыльной стороной ладони, я поняла, что есть боль, которую я не готова терпеть. Но я сжала зубы и ничего не сказала.

– Раздевайся, – ухмыльнулся он, снимая рубашку и брюки. – Давай, быстрее, время не резиновое.

Я встала на колени и, все еще лицом в подушку, стащила платье, гадая, не та ли встреча с Ади превратила меня в управляемого мужским голосом секс-робота.

– Развернись, лицом ко мне, – скомандовал он. Теперь он говорил совсем другим тоном.

Я медленно перевернулась и села, скрестив ноги.

– Надеюсь, я не перемажусь весь твоими блестками, – сказал он, и я собралась было ответить, что ему даже пойдет, но он нежно схватил меня за подбородок и просунул язык в мой рот. Потом взобрался на постель и повалил меня на спину. Затем он развел мне ноги, сдвинул в сторону мои трусы и резко проник в меня пальцами с острыми ногтями.

Я не произнесла ни звука, когда он наклонился и укусил меня в шею, а потом в плечо, хотя понимала, что на коже останутся глубокие красные следы. Мне было больно, но я не кричала, не просила остановиться. Я не хотела, чтобы он останавливался.

Вот что происходит, когда отталкиваешь любовь. Вот что получаешь, говорила я себе.

– На колени, и давай, не зажимайся так, – сказал Валлиец.

Я подчинилась.

Он встал позади меня на колени и шлепнул меня по ляжкам.

От шока я заскрежетала зубами.

Он повторил.

Я вцепилась зубами в подушку. Потом вскрикнула от боли и повернула к нему лицо.

– Не шуми, женщина, – прорычал он, впиваясь ногтями в мои ягодицы, грубо разводя их и вжимаясь меж них лицом.

Анилингус у меня тоже был в первый раз – наряду с сексом в машинах, обрезанными партнерами и сомнительной перепиской с коллегами. На какое-то время шок заглушил боль. Дискомфорт был сильным, я извивалась, но вместо того, чтобы отвлечься от собственного наслаждения и увидеть, что происходящее мне не нравится, он отодвинулся, а потом резко вошел в меня сзади.

– Тебе нравится, Квини? – спросил Валлиец, вводя палец в то место, которое он был намерен исследовать целиком и полностью, пока не закончит со мной. Вот еще один первый раз.

Я молчала.

– Я спросил, тебе нравится? – он так дернул меня за волосы, что моя голова приблизилась к его рту. Надо было или завязать их, или снять косички, потому что в последнее время мои волосы регулярно использовались для управления движениями моей головы, и я совсем не на это рассчитывала, когда покупала пряди в парикмахерском магазине.

– Да, да, мне нравится, нравится, – солгала я, убеждая его и себя. Может, мне и правда нравилось? Может, именно этого мне не хватало с Томом?

– Да! – выкрикнул Валлиец, кончая, и сразу же вышел из меня, при этом навалившись всем весом мне на плечи, и оттолкнул. Он лежал рядом со мной на спине и пытался отдышаться. Я повернулась к нему и положила руку ему на грудь.

– Я не люблю, когда меня трогают руками, – сказал он, отодвигаясь и поворачиваясь лицом к стене.

Я извинилась и ушла в ванную. Села на унитаз, рассмотрела припухшие ссадины на бедрах.

Когда я вернулась в комнату, он спал. Я забралась под одеяло, честно пытаясь отвоевать свою часть, но ничего не вышло, потому что Валлиец завернулся в него практически целиком. Тем не менее, я как-то заснула.

– Эй.

Кто-то тряс меня, чтобы разбудить.

– А? Что? – проворчала я. – Что случилось?

– Ты меня пинала!

Я включила светильник и посмотрела на говорившего.

– Между прочим, очень больно, – сказал Валлиец, моргая густыми ресницами от яркого света.

– Прости, это во сне.

– Да я понял. Ты несколько раз крикнула «не трогай меня», я уж решил, что ты одержимая, – зло сказал Валлиец.

– Забыла предупредить. У меня такое случается, – садясь, объяснила я. – Не хотела тебя обидеть. Извини.

Я дотянулась до телефона и включила его. 6:12 утра. И сообщение от Дарси, изо всех сил притворявшейся миссис Беннет ^[7].

Какое дело тому, кто не учился в Оксфорде или Кембридже, до тех, кто там учился?