Онлайн книга «Моя прекрасная преподавательница, или беременна от студента»
Первой Кат довез Нину, а затем и Алину — к самой ее калитке. — Может помочь занести пакеты в дом? — спросил с надеждой. — Я сама! Шаукат, я много лет сама ношу свои покупки. И, как видите, еще жива! — усмехнулась она. Вышла и замерла в ожидании, пока Вяземцев достанет пакеты из багажника. Кат вышел из машины тоже. Засмотрелся на ее гибкую фигурку в темноте, освещенную фонарем. Приталенный пуховик очень шел Алине. Подчеркивал и тонкую талию, и плоский животик, и округлые бедра. Вот уж никогда не подумал бы Вяземцев, что пуховик может не портить женщину, а совершенно наоборот… Впрочем, эту женщину украшало буквально все! Алина не надела шапку, только накинула капюшон и пышные волосы рассыпались по плечам преподавательницы. Янтарные глаза казались глубокими колодцами, в которых впору тонуть. Кат загляделся. — Что? — спросила Алина, заметив его замешательство. И Вяземцев сорвался, нарушил обещание. Потому что…. Он и сам не смог бы объяснить свой поступок. Ведь оставалось подождать всего каких-то недели три… А после экзамена любые шаги в сторону сближения с Алиной уже не выглядели бы так… в ее глазах… Вот только Вяземцеву сейчас больше всего на свете хотелось… рассказать ей, поделиться, тем, что накопилось на душе. Оно рвалось наружу, как лава из действующего вулкана — неудержимо и сокрушительно. Кат в шаг преодолел расстояние до Алины, взял ее за руку, спрятанную в мягкой вязаной перчатке, и произнес: — Я влюбился в вас, Алина… Она дернулась, всплеснула руками, и сама рванула к багажнику. Не успел Кат и слова сказать, как преподавательница вытащила свои пакеты и метнулась к калитке. — Алина! Да подождите! — окликнул он в какой-то горячке. Почти на инстинктах схватил преподавательницу за тонкое запястье, чтобы удержать на месте. — Вы же обещали, Шаукат! Вы мне обещали — никаких таких разговоров, признаний и двусмысленностей до экзамена! — возмутилась она. Кат не мог понять — злится она только на это или же вообще, просто он ей не нравится. Слишком загадочной казалась ему эта женщина. — Я же не прошу никаких поблажек! Отнеситесь ко мне строже, чем к остальным, я согласен! — с жаром выпалил он. Алина вздохнула, дернула рукой с пакетами, словно хотела отмахнуться. — Вы не понимаете… Вуз — это улей. Пока пчелы спокойны, они делают вкусный мед. А когда злы… Шаукат. Сделаем вид, что этого разговора не было. Извините. В последних словах звучала такая холодность… Или ему почудилось. Кат тоже вздохнул и молча отворил Алине калитку — она успела открыть замок. Преподавательница юркнула в дверь и торопливо захлопнула ее с другой стороны. Замок щелкнул и Кат покачал головой. Опять все испортил! Ну почему в присутствии этой женщины он не может себя контролировать? Вести себя спокойно и рассудительно? Почему он способен на это всегда, кроме моментов, когда рядом Алина? * * * Алина Он признался мне в любви… Я лежала в кровати, глядя в потолок и думала о Шаукате Вяземцеве. Он смотрел так, словно никогда ничего прекрасней не видел. Его голос вздрагивал так, словно передо мной не мужчина, а трепетный юноша. Его глаза так сверкали, словно у Вяземцева температура под сорок. Он волновался. Сжимал и разжимал кулаки, переминался с ноги на ногу. Непохоже, чтобы он блефовал или просто пытался меня соблазнить. Ведь признания для этого не требовалось. Сколько мужчин и женщин доходят до секса, ни разу не произнеся эти три слова. Нет. Шаукат, Кат, как называли его друзья, казался очень искренним. И мне ужасно хотелось ответить ему. Только не сейчас! Не перед экзаменом. Это все ужасно осложнило бы. Осталось каких-то две недели с хвостиком. Если, правда, влюбился — потерпит. И я перестану сомневаться в намерениях Ката. Увижу, что он готов ждать и, по-настоящему, серьезно ко мне относится. Смогу убедиться, что Кат не обманывал, и, правда, сдаст лучше всех, чтобы доказать, что никогда не рассчитывал ни на малейшие поблажки. Я заснула, думая об этом. А проснулась с твердым решением порвать с Иреком и предложить ему остаться просто друзьями. Зря, боже, как же зря я все это с ним затеяла! Дала ложную надежду, окрылила… Я думала об этом, провожая сына в садик вместе с няней и собираясь на работу. По счастью, я уже знала расписание Ирека и собиралась после занятий зайти к нему и все выяснить. Пары прошли буднично для предэкзаменационных недель. Сдачи всего, чего только можно: лабораторок, контрольных, пересдачи рефератов, назначение новых пересдач и прочее. После всей этой круговерти, я выпила чаю в тишине пустого кабинета, пока остальные либо еще не пришли, либо вели свои занятия и отправилась к Иреку. У дверей в его кабинет я притормозила, словно ныряла в ледяную воду. Сердце гулко ударилось о грудную клетку. Я толкнула дверь и поняла — назад дороги нет. Ирек встретил меня улыбкой. Подошел, наклонился, чтобы привычно поцеловать в щеку. Боже! У меня язык прилип к небу. Я смотрела на него и хотелось то ли заплакать, то ли закричать. От ощущения собственной вины, от желания чтобы все случилось иначе. Ведь он хороший! Да, черт побери! Хороший, достойный, чтобы его ценили, любили и относились по-настоящему… Ирек отступил и с минуту сверлил меня внимательным взглядом. Я судорожно пыталась найти слова, хотя еще недавно почти наизусть заучила будущую речь. Все путалось. Казалось — все не то и не так. Нужно сказать как-то иначе: мягче, легче для понимания. Не ударив по самолюбию этого мужчины. Ирек вздохнул, отошел на несколько шагов и присел на стол. — Не получается? Да, Алина? Я ведь прав? — Ччто? — выдохнула я. — Не получается у тебя меня полюбить? Начать относиться больше, чем к другу? Я только кивнула, спрятав глаза. Ирек спрыгнул со стола, приблизился. Поднял мою голову за подбородок и произнес с чувством: — Я знал… что так и будет. Чувствовал. Ты не подпускала меня. Отгораживалась. Но ты старалась. И это я тоже видел… — Мы можем остаться друзьями? Ответом мне стало молчание: долгое, неприятное, напряженное. Ирек убрал руку с моего подбородка, хмурился и смотрел в лицо. И ощущение, что как раньше уже не будет, охватило с головы до ног. Боже! Как тяжело! Как же сложно! Как все неправильно! — Прости, — Ирек еще немного помолчал и забил последний гвоздь в гроб моей надежды на наши дружеские отношения. — Я пока не смогу стать тебе другом. Может позже… |