Книга Моя пушистая проблема, страница 14 – Мария Вельская

— Что со мной было? Когда я пришел в спальню — ты здесь уже была? И что за вид, к слову говоря? Мне казалось, что тебя должны были подготовить совсем иначе…

Сколько спеси в двух предложениях! Когда он спит зубами в пол — то гораздо симпатичнее! Х-хозяин.

Молча подошла к нему. Коснулась пальцами висков, несмотря на недовольное шипение послушала пульс. Заглянула в глаза. Зрачки в норме. Дыхание в норме. Но вывести остатки препарата из крови необходимо, хоть он частично уже и вышел с потом на кожу.

— Мейон, — зло щурюсь, — может, я зря вас оглушила, когда вы набросились на меня, пытаясь убить.

Вру. И меня пугает, что как раз не попытался. Он был неадекватен — и все равно не причинил мне вреда. Что происходит?

— Рассказывай, — он медленно поднимается.

Невольно взгляд скользит по слегка растрепанной шевелюре, по шелковистым длинным прядям, по прессу с бледной белой шерсткой.

Отвожу взгляд.

Оборотень молча подходит к дальней стене, проводит по ней ладонью и достает несколько искрящихся пузырьков. Два выпивает залпом, а один, оборачиваясь, протягивает мне.

— Что это? — уточняю подозрительно.

— Калеш, — он запинается, чуть морщит нос, а потом холодно продолжает, — искристая жидкость, впитавшая концентрат магии. Он восстановит силы и очистит организм. Пей, тебе пригодится.

Сказано непререкаемым тоном, но я и не думаю спорить. Послушно забираю с чужой ладони, отчего-то стремясь не касаться её пальцами — и жадно пью.

По телу прокатывается волна свежести, становится легче дышать, проходит усталость, нервозность и хмарь.

— Спасибо, — выдавливаю из себя. Такие эликсиры стоят тысячи магкредитов.

— Пожалуйста. Считай, отдал тебе первую часть долга, — хмыкает белобрысый шерстяной коврик.

Вру. Шикарный мужчина. От взгляда стальных холодных глаз становится настолько неуютно, что спасаюсь только иронией.

— Ну а теперь рассказывай. Все, что запомнила из вчерашнего вечера. И что ты делала днем, и как на тебе оказался этот стильный костюмчик — тоже. Я не слишком люблю, когда трогают мои вещи, Майари.

Никаких игривых ноток. Пока он умывается — продумываю речь. Лгать глупо. Судя по всему — мейон он выпил не сам. А это значит… хреново все, значит. Умер бы высокопоставленный оборотень — виноватой выдвинули бы наложницу-человечку. И страшно представить, какие последствия имел бы подобный процесс.

Именно поэтому, когда клыкастый выходит из ванной, посвежевший и переодевшийся, я рассказываю все честно. Даже про то, как сильно не хотела оказаться в чьей-то постели, не скрываю.

Стараюсь не нервничать — по ледяному сосредоточенному лицу ничего не прочесть. Только ноздри породистого тонкого носа постоянно шевелятся, как будто он принюхивается раз за разом, пытаясь что-то уловить.

— Значит, я не тронул тебя, даже будучи в неадекватном состоянии… — мужчина задумчиво мерит шагами пол, — любопытно.

— Это действительно странно. Но действие мейона на организм оборотней совершенно не изучено, — тихо бормочу себе под нос.

Но у кого-то очень острый слух.

— Вопрос другой — откуда ты знаешь, что такое мейон? — Жесткие пальцы смыкаются на горле так быстро и внезапно, что я просто не успеваю ничего сообразить.

— Я участвовала в его разработке, — шиплю, отдирая вцепившиеся клешней пальцы, — чтобы вы знали, я работала в корпорации, которая занимается медицинскими разработками, а сам препарат ещё даже не выпущен на рынок!

— Значит, тебя мне подсунули с далеко идущими целями. Все интереснее, — меня отпускают, окатывая презрительным взглядом.

Я и сама знаю, что вляпалась. Успела подумать об этом — магический эликсир здорово прочистил мозги. Но не слишком ли сложная комбинация с одним из работников лаборатории? Где были гарантии, что Жорик отведет меня “на торги” именно в этот клуб? Хотя если он задолжал, то просто сделал то, что ему приказали.

Я не такой уж непробиваемый человек. Никогда не стремилась лезть в разборки такого уровня, и сейчас мне было по-настоящему неуютно. Если господин Эренрайте сочтет и меня замешанной…

Мне на плечо ложится жесткая рука, а волчий, тьфу ты, то есть человеческий сейчас вполне нос зарывается в шевелюру.

— Стой так. Твой запах успокаивает меня и почти не хочется пойти перегрызть кому-то горло.

Но я чувствую горечь этих слов. Пахнет предательством. Воняет.

— Я не виновата. Можете проверить меня как угодно. Я бы никогда в жизни не стала способствовать смерти живого существа! Даже… — осекаюсь.

— Даже? — злой рык в волосы, — продолжай! Ну же!

— Даже оборотня, — договариваю тихо, — но люди не лучше оборотней. Мне не за что любить и тех, и других. Вы, конечно, меня купили, но знаете не хуже меня, что покупка людей запрещена Конвенцией Десяти планет. И также прекрасно знаете, что никто вас в этом не упрекнет… пока это не станет кому-то выгодно.

Я не вижу его лица, но чужое дыхание вдруг выравнивается.

— Документы на чужое имя. Мою внешность не засняли ни одни камеры в этом грязном местечке, — спокойный голос с рыкающими нотками заставляет расслабиться, — но в одном ты права, Майари. Кто-то знал, что я там буду. И сделал все, чтобы подсунуть мне тебя. Или кого-то другого. Я просмотрю списки сотрудников лаборатории. Вспомни пока и запиши все, что известно о разработке препарата. Мой плакар лежит в спальне, на полке под кроватью, тебе откроется блокнот, там и пиши.

— А…

— А я разберусь, что творится в моем доме, — и в улыбке оборотня мелькнули крупные острые клыки.

Пришлось уйти. Впрочем, я об этом не жалела.

Последнее дело — встревать вот в такое. И так вляпалась…

Пальцы дрожали. Я уже сделала шаг по направлению к комнате, когда меня поймали за руку. Жесткая сильная ладонь чуть сжала пальцы. Большой палец, оканчивающийся острым когтем, пощекотал ладонь, вызывая пугающе теплое чувство.

Как будто мы сто лет уже знакомы.

— Ничего не бойся, Майари Вольфрам. Я никогда не осужу невиновного. И смогу защитить своё, — на этой двусмысленной ноте меня все-таки выпихнули в спальню, плотно закрыв дверь.

— Я вообще-то есть хочу, — прошептала тихо.

— Еду принесут чуть позже, потерпи часик, — раздалось из-за двери — и зазвучали удаляющиеся шаги.

В голове царил полный кавардак. На негнущихся ногах я подошла к кровати, садясь снова на край. Подхватила, нагнувшись, прямоугольник плакара.

Мне придется очень постараться.

Но, дрых мозгучий, как же этот экземпляр мужского рода хорош! И так же непередаваемо мерзок по характеру. Несправедливая жизнь.

Хмыкнула и активировала послушную технику.