Книга Связанные браком, страница 31 – Вероника Касс

Дождавшись своего часа, я подошла к чаше, протянула руки, выпуская свою стихию, и тут же позади меня образовалась огненная стена.

— Добрый день, Мигрис-матушка, — обратилась я к своей богине, прикусив губу. Я даже не продумала заранее, с чем именно мне к ней обратиться.

Чтобы Эдвор меня не нашел? Но…

— Дочь моя, я же уже объясняла тебе, что от своей судьбы не уйдешь, — послышался грудной завораживающий голос, а огонь в чаше взмыл ввысь, образуя из себя женскую фигуру.

— Мигрис-матушка, — ахнула я и тут же рухнула на колени.

Явление богини — это высшая благодать. Многим магам их боги не являлись никогда. Но к тем, кому однажды являлись, больше не приходили во второй раз. Потому-то я особо и не рассчитывала на помощь, ведь с богиней уже однажды общалась. Сразу после того, как на моей руке появилась брачная вязь. На первые же каникулы я отправилась в храм и весь месяц прожила в этом городе, каждый день приходя к чаше и умоляя снять с себя и Эдвора эти узы. В последний день перед началом учебы Мигрис-матушка и явилась ко мне.

— А что же мне тогда делать? Он женат и…

Я не договорила, но и смысла в этом не было, Мигрис-матушка слышала все, что происходило у меня в голове.

— Ты сама не веришь в то, что он сможет тебя убить. Не позволяй Миэру навязать тебе его мнение.

— Но что же мне тогда делать? Я запуталась. Память возвращается все хуже.

— А ты все же решилась все вспомнить? Когда мы виделись в последний раз, ты умоляла меня забрать твою память. — Женщина, полностью состоящая из огня, улыбнулась и словно протянула мне руки, тогда как я ошалела от осознания, что богиня сейчас явилась ко мне не во второй, а аж в третий раз.

Почему же я не помнила?

— Иди же ко мне…

Я поднялась с колен и шагнула к чаше, протягивая руку к огненной ладони. Я не обожглась, лишь вздрогнула от тепла, оно разливалось не только по моей внешней оболочке, но и по внутренней. На душе стало так тепло и уютно.

— Я сняла блок, который ты сама себе и поставила, дочь моя. Но не все сразу. Вспомни главное. Вспомни наш прошлый разговор.

Последние слова были уже скорее шепотом — шепотом в моей голове, потому что огненный образ богини плавно разлился по чаше и начал, как всегда, безмятежно гореть. Стена за мной погасла, и я поспешила отойти от алтаря, пропуская следующего прихожанина. Затем я быстро подхватила юбку и плащ, чтобы они не мешали спускаться по ступенькам, и направилась на выход. Храмовники не могли слышать разговоров, но всегда улавливали явление богини. И сейчас я не хотела, чтобы меня заметили.

На обратный переход сил уже не хватило, поэтому я добрела до знакомой мне с юности гостиницы и, заказав еду в комнату, отправилась наверх.

Богиня неспроста явилась ко мне, да еще и в третий раз. Я растерла брачную связь и сама даже не заметила, как начала ее рассматривать. За десять лет я так ни разу и не глянула на руку, даже за последние несколько месяцев научилась ее не замечать — видеть так же, как и остальные, иллюзию чистой руки. А сейчас поймала себя на том, что бессознательно начала пальцами выводить завитки татуировки, повторяя. Только вот что-то было не так… Я пригляделась и поняла, что чуть выше запястья был новый завиток… и он был оборванным, край его не был аккуратным, как у всех остальных, напротив, он словно обуглился.

Я сжала зубы и часто задышала. Я уже видела такие ростки. Они были у пар, что не смогли доносить своих детей. Когда женщина в браке с такой татуировкой зачинала дитя, новый росток вязи появлялся не только у нее, но и у мужчины. Он рос на протяжении всего времени, пока в ребенке формировалась магия, и если… если женщина теряла ребенка, то… этот росток замирал.

— О Мигрис-матушка, не могла же я такое забыть? — отчаянно прошептала я, чувствуя, как по губам в рот начали стекать соленые слезы.

Послышался стук в дверь, я быстро вытерла щеки и поднялась с кровати. Мне принесли ужин, и я смела его с такой скоростью, что даже не понимала, что ела. Я торопилась. Хотела поскорее выпить еще две капли теткиного зелья и уснуть. Все было не так просто. Десять лет назад случилось что-то слишком важное, а я предпочла спрятаться в домике, все позабыв.

Огонь. Много-много огня и дыма. А еще страх…

Милли снова бежит по пустым коридорам родового замка, пока мебель с коврами утопает в оранжевом пламени, заполняя помещение тошнотворным запахом жженой шерсти.

Ожидаемый сон-воспоминание ее так и не посетил. Лишь кошмар, преследующий ее разум годами. Она опять бежит, не разбирая дороги, надеясь найти саму себя и увести быстрее из этого горящего ада.

Только на этот раз Милли до конца даже не понимает, где настоящая она, а где нет. Она видит себя словно со стороны. И в то же время чувствует, как в ее голове бьется удушающая мысль:

"Успеть… Успеть…"

Язычки магического огня, не обжигая, касаются ее кожи, пока она спешит туда, откуда доносятся звуки тихого плача, больше напоминающие скулеж. Почему-то она не помнит дорогу… узнает свой родовой замок, но, если бы не собственный плач, она никогда бы не нашла саму себя.

Хотя толку от этого нет, как и всегда.

Молодая Милли, как и прежде, обнимая себя за колени, раскачивается из стороны в сторону и тихо зовет на помощь, раз за разом повторяя:

— Эдди, Эдди, Эд…

— Вставай. Беги! — кричит Милли, но её отражение словно ничего не слышит.

Еще немного, и она начнет гореть и задыхаться так же, как и ее юный двойник.

Все напрасно.

Ей опять ничего не исправить.

Но сдаваться нельзя!

Именно сейчас в ней еще больше решимости, чем обычно. А под натиском этой решимости привычная паника отступает. Милли больше не задыхается, не чувствуя дыма, огонь снова ее не обжигает, а она спешит к плачущей девушке.

— Он не придет, — шепчет она, падая на колени рядом с Милли и создавая портал. Она крепко стискивает плечи беременной девушки и на этот раз спасает ее, затягивая в портал.

Сон заканчивается резко. Не так, как обычно.

Обычно мою душу начинала разъедать адская невыносимая боль, именно от нее я всегда и просыпалась. От боли и собственных криков.

Сегодня же все иначе. Я просто подскочила с кровати, начала хлопать по себе ладонями, пытаясь потушить несуществующий огонь, который больше меня не преследовал. Он остался там, во сне. Так же как я и… мой огромный живот. Я действительно была беременна и потеряла ребенка. Именно в тот день…

— О Мигрис-матушка… — прошептала я одними губами и только потом истошно закричала. Так, как никогда. Я пыталась прогнать из себя ту боль, вытравить ее криком, чтобы она больше меня не съедала.