Книга Только не плачь, страница 40 – Маргарита Дюжева

Не испугалась. Не по тому, что такая бесстрашная, отчаянная. Нет. Была другая причина, но сколько я ни всматривался в усталые, пустые глаза, не мог понять в чем дело. Что же с ней не так.

— Мне жаль, что так вышло, — продолжала она, — мы зря уехали тем вечером.

— Зря, — согласился я, — Все? Покаяния закончены?

— А разве ты в них нуждаешься? — как-то совсем не весело усмехнулась она, — я бы много интересного могла рассказать, но вряд ли ты поверишь.

— А с чего бы мне тебе верить? А, Вероника? Как показывает практика все твои слова, клятвы и заверения не стоят и выеденного яйца.

Она подняла руки, признавая поражение.

— Ты прав. Твое доверие я предала, — в словах такая горечь, что становится не по себе, — мне жаль.

— Жаль? — протянул я, — интересно чего именно? Что не того брата выбрала? Не думала, что так быстро сладкая жизнь с Кириллом закончится и окажешься у разбитого корыта?

От моих слов она стала еще бледнее, глаза заблестели:

— Сладкая жизнь? О, да! Накушалась так, что все слиплось.

— Что ты хочешь этим сказать?

Если она посмеет сейчас ляпнуть что-то плохое про Кирилла, я ее точно задушу.

— Ничего, Артур. Ничего, — она как-то сразу растеряла всю свою смелость и боевой запал. Плечи сникли, уголки губ опустились.

— Будь добра, не включай страдалицу, — раздраженно сказал я, — Это сейчас не к месту.

— Ты прав. К месту сейчас будет только одно. Твой уход. Или ты еще не закончил с издевательствами? Еще хочешь меня помучить?

— Да я, собственно говоря, еще и не начинал.

* * *

— Извини, чай-кофе предлагать не буду, — фыркнула Вероника и отошла к окну. Уставилась на ночь, будто в ней было что-то интересное.

Я как дурак продолжал сидеть, сцепив руки в замок, стиснув зубы, злясь. Надо уходить, уезжать, забыть к чертовой бабушке этот адрес и больше никогда не возвращаться. На кой хер я за ней увязался?

— Ты пришел ко мне просто помолчать? — спросила она, спустя некоторое время, полностью дублируя мои мысли, — мне завтра на работу.

— Опять в эту забегаловку? — пренебрежительно спросил я, — помнится, когда-то ты была подающим надежды стажером в хорошей компании, а теперь скатилась на роль простой официантки, которая разносит салаты и дешевое пиво.

— Разочарован?

В точку, девочка. Разочарован, раздражен, разозлен, размотан на тонкие волокна.

— Неужели не нашла применения своим талантам? Указала бы в резюме работу у нас и мигом бы нашла что-то достойное. А там бы, глядишь, очередного владельца компании охомутала, — насмешливо предложил я, хотя было совсем не до смеха.

— Не дают покоя моя мужики? — не оборачиваясь обронила Вероника, — тебе же вроде плевать было? Или решил проследить, чтобы я, как порядочная вдова, больше ни с кем и никогда?

Вот сучка!

— Порядочная? — процедил сквозь зубы, — разве порядочные встречаются сначала с одним братом, а потом прыгают в койку к другому, в погоне за выгодой?

Вероника бросила на меня короткий горький взгляд:

— Ты понятия не имеешь о причинах…

— Причинах? Помнится речь шла о великой любви. Или это только со стороны Кирилла такие чувства были?

Снова короткий взгляд, содержание которого я не смог понять.

— Да. Все ради любви. Сейчас уже все это не имеет смысла.

Меня распирало. Хотелось так много сказать, выплеснуть все то, что кипело внутри.

— Так что с работой? — пришлось переключиться в более безопасное русло.

— Работа, как работа, — Вероника равнодушно пожала плечами, — не хуже и не лучше других. Платят и ладно.

Почему ей все равно? Я не видел в ее глазах ни стыда, ни сожаления. Ничего. Такое чувство, будто она действительно махнула на все рукой и просто плыла по течению. Это никак не хотело вязаться с тем образом расчетливой стервы, который я так упорно культивировал в своих мыслях. Да и с прежней прилежной девочкой Вероникой не складывалось.

— И долго ты собираешься в этой дыре торчать?

— Пока не уволят. Я не понимаю, для чего эти вопросы, Артур. Тебя волнует моя карьера, мое благосостояние, моя будущая пенсия?

— Нет.

— Тогда к чему все это?

— О каких долгах говорил тот урод возле бара?

Она тут же ощетинилась.

— Не твое дело.

— Влезла в какое-то грязное дело? Потратила на фигню? Не удовлетворила клиента? Прокатила очередного папика?

Вероника вспыхнула:

— Это не мои долги.

— Хм, а чьи же тогда?

— Брата твоего драгоценного.

— В смысле? Какие долги могли быть у Кирилла? — не понял я. У Мелкого проблем с деньгами никогда не было. Зарплата у него была здоровенная, плюс депозиты на его имя, доля в компании, да и сам он там что-то зарабатывал.

— Ты у меня спрашиваешь? Он мне о своих делах не докладывал.

— Можно подумать, ты ими интересовалась.

— Нет.

— А, может, стоило? Раз уж замуж за него выскочила? Или не для этого он был нужен? — в памяти всплыл наш последний разговор с Киром, когда он как побитый пес, рассказывал о том, какая на самом деле у них «счастливая» семейная жизнь.

— Ты, я так посмотрю, тоже не очень-то его увлечениями интересовался, — сердито сказала она.

— Конечно, интересовался.

— Заметно, — буркнула Вероника, — так интересовался, что ничего дальше своего носа и не видел.

— Я не понял, что за намеки ты бросаешь? Хочешь что-то сказать — говори! — я начал заводиться, — интересно даже послушать, что придумаешь…

Договорить мне не дали. В дверь кто-то громко и настойчиво забарабанили.

— Это что? — я кивнул в сторону коридора, — что за гости на ночь глядя?

— Понятия не имею.

— Вероника, — раздалось пьяное мужское бухтение, — я знаю, что ты дома!

Это еще что за хрен?!

Она закатила глаза и покачала головой.

— Колька с третьего этажа. Наверное, опять на опохмел не хватает, — вздохнула и пошла в прихожую.

— Стоять! — рявкнул я, вскакивая на ноги. Бесцеремонно отодвинул опешившую Нику с дороги и сам открыл дверь.

В общем коридоре по-прежнему слышалась чья-то ругань, где-то скулила собака, пахло пережаренным луком. На пороге, уперевшись руками в косяк и опустив голову, стояло пьяное нечто, в обвисших джинсах и растянутом свитере.

— Где…Вероника, — икнуло оно.

— Я за нее. Чего тебе?