Онлайн книга «Мой муж – мой босс?»
|
Меня мутит, а реальность ещё дрожит, как знойное марево… — Что я здесь делаю? — с трудом выговариваю. Слова царапают нёбо. — Дожидаешься заказчика, — спокойно произносит Рома, как будто вокруг не творится лютая дичь. — Какого заказчика? — бормочу… — Увидишь — ни с кем не спутаешь… — Рома, — пытаюсь говорить спокойно, хотя речь размытая и нечёткая, — отпусти меня, пожалуйста… Я ведь не сделала тебе ничего дурного. — Ты нет, крошка, и мне прямо-таки жаль, что тебя втянули в это, — он на показ жалостливо кривит губы. — Но я не могу… Давлат сделал мне очень много зла. И ей тоже. — Ей? — значит, мой заказчик — женщина? Это плохо. Обиженная женщина — помесь кошки со змеёй, говаривала обычно Зинаида Сафроновна. — Да, ей… Вы скоро познакомитесь, — он бросает взгляд на часы на тонком ремешке. — Прямо с минуты на минуту. — Ну хоть развяжи меня, — прошу, чувствуя, как неприятно ноют затёкшие мышцы и как врезается в тело кожа ремней. — Не могу, пупсик, — он разводит руками. — Пока она не прикажет… — Она… — Она! По коридору гулким эхом разносится цокот каблуков. Так ходят стервы — будто выстукивая азбукой Морзе, какие они крутые… Дверь распахивается, и я ещё никого не вижу, но закашливаюсь от запаха парфюма. Это ж сколько надо было на себя вылить? Мне удаётся рассмотреть женщину — ей около тридцати-тридцати пяти, выше среднего, с идеальной фигурой. Одета в стильный деловой костюм. Коньячного оттенка волосы зачёсаны вверх и уложены в гладкую причёску. Макияж броский, но гармоничный. Эта женщина определённо знает себе цену. Роман встаёт со стула, идёт к ней навстречу, обнимает за талию и… они начинают отвратительно целоваться… Мерзость… Господи, он сначала трогал её, потом — меня… От воспоминания передёргиват. Я вдруг чётко осознаю, что мне непротивны объятия только одного мужчины. И сейчас я не прочь оказаться в них… Но… Рома сказал — Давлат даже не догадывается, где я… А я бы не отказалась от спасательной операции… Наконец, любовники отрываются друг от друга. Женщина небрежно треплет Романа по щеке, а тот смотрит на неё взглядом преданного щена. — Молодец, мой сладкий, — воркует она, — я знала, что на тебя можно положиться… Роман картинно раскланивается перед ней: — Всё для вас, моя королева… Она одаривает его истинно королевской улыбкой, целует в щёку, оставляя отпечаток алой помады, и направляется ко мне. Наклоняется, обдавая удушливым запахом своих терпко-сладких духов. — Ну что ж, рада познакомиться, — говорит она и опускается на тот стул, где прежде сидел Роман, молодой человек же становится у неё за спиной, как верный страж или паж… — Я Элеонора, мачеха Давлата, и, выходит, твоя свекровь… Интересное кино вытанцовывается, думается мне. Свекровь, значит, ну-ну. Элеонора, судя по всему, моей реакцией недовольна. Уж не знаю, чего ждала эта женщина? Моей истерики? Мольбы? Страха? А я тут пытаюсь не расхохотаться. Глупо, конечно, смеяться, когда ты связан и уязвим, но ситуация веселит неимоверно. Ибо злодеи такого уровня — предсказуемы. — Вижу, ты не рада знакомству, — кривит карминовые губы моя типа-свекровь. — Нет, что вы, — ехидничаю я, — прыгаю от радости. Просто этого не видно, потому что я, как бы, привязана к кровати. Элеонора фыркает: — Уж не надеешься ты, что я тебя отпущу? Едва сдерживаю смех. — Что вы, матушка, и надеяться не смею. Покорно приемлю свою участь. Она встаёт со стула, проходится по комнате туда-сюда. Рома обожающим взглядом следит за нею и злобно зыркает на меня. — Понимаешь, — наконец, останавливается Элеонора, — у нас с зайчиком, — взгляд на Романа, — уже почти всё получилось. Но тут явилась ты, и испортила все планы. Усмехаюсь: — Интересно, каким образом? — Ты словно околдовала Давлата. Он на тебе прямо-таки помешался. Он ведь повеса и заядлый холостяк. Мы не могли допустить, чтобы какая-то пигалица вроде тебя вскружит ему голову. На кону были слишком большие деньги. Поэтому пришлось подключить одного знакомого экстрасенса. Я никогда не верила в этих доморощенных магов-гадалок-ясновидящих, но не признавать того, что среди них встречаются уникумы, которые реально могут запудрить человеку мозги, не могу. Что ж, если в голове Давлата поковырялись, то понятны его «тут помню, тут не помню». — Благоверный твой крепким орешком оказался, — продолжает вещать Элеонора, глупо раскрывая передо мной все карты (видимо, уверена в своей безнаказанности), — и окончательно вытравить тебя из его головы не удалось. Поэтому остаётся одно, — и вот тут я холодею, потому мадам переходит на зловещий тон, — физическое уничтожение… Глаза Давлатовой мачехи загораются нездоровым блеском, и мне становится реально страшно — мало ли чего на уме у маньяков. А Элеонора выглядит психически нездоровой… Однако мои размышления прерывает грохот за дверью… Элеонора досадливо морщится — конечно, кто-то вновь мешает ей осуществить её же гениальный план. — Ромочка, зайка, разберись, — просит она. Белёсые брови нашего героя-любовника лезут на лоб: — Кошечка моя, — мурлычит он, — я немного не по этой части. Элеонора сводит к переносице идеальные брови. — Заинька, если всё сорвётся, мы уже оба будем… частями… Роман вздыхает и идёт к двери, как на эшафот. Бедный мученик. Его любовница отвлекается от меня и, неприлично грызя ногти, косится на дверь… — Да что там происходит? — вопрошает она. Ответ приходит быстро, вернее, прилетает — в приоткрытую дверь рыбкой влетает Ромочка, за ним врывается злющий Давлат, а дальше — группа поддержки: Лампа, со сковородкой наперевес, пафосно сдувающая лезущую в глаза чёлку, Марк и «двое из ларца»… Элеонора сразу как-то скисает и теряет боевой настрой. — Вы что тут творите, коза-ностра местечковая? — рычит Лампа и, прежде чем кто-то из мужчин успевает её удержать, кидается на Элеонору с колотушками. И похитительнице следует быть благодарной уже за то, что сковорода не чугунная. Пока девочки разбираются, а парни пакуют жалобно вопящего Рому, Давлат кидается ко мне и избавляет от пут. У меня основательно затекли конечности, поэтому я даже пошевелиться нормально не могу… — Как ты меня нашёл? — интересуюсь, когда меня довольно бережно прижимают к широкой груди. |