Онлайн книга «Мой муж – мой босс?»
|
— Ты должен уступить её мне? Семеныч нависает над скрючившимся Марком. У того на лице весьма заметные фонари. — Она не вещь! — хрипит Марк. — Захотел — отдал, захотел — забрал. — Если не вещь, — наклоняется ниже лысый, — то почему ты с ней так обращаешься? Казино, шлюхи… Ты охренел? Да такую, как твоя Лампочка, надо на руках носить, дышать на неё, холить и лелеять… — Заведи свою! — огрызается Марк. — Холь и лелей, кто мешает! — Я бы завёл, да твоя уж больно в душу запала… Ты не думай, я не зверь — ребёнку про тебя плохого не скажу, видеться с ним будешь, если захочешь. А ты загубишь девочку! Она уже тебя хоть и со стерженьком, но всё равно маленькая и хрупкая. Ей бы оставаться слабой, чтобы кто-то за неё проблемы решал. Вместо этого на девчонку всё взвалили, и она тащит. Чего ты ждешь? Когда сломается? — Ты не понимаешь, она моя жена! Я люблю её! — Так любишь — что трахаешь всё, что движется? — Она же брюхатая! Я её берегу! А у меня потребности!.. — Мудила ты, — как-то грустно произносит Семёныч и лениво пинает Харламова вбок. — Но… Зайдём с другой стороны: не хочешь отдавать — продай! Слышал, у тебя куча долгов и притом — солидным людям. Я не поскуплюсь. Марк сплёвывает, поднимает голову и бормочет: — Сколько? На этом запись обрывается… А мне остаётся только открывать и закрывать рот, как выброшенной на берег рыбе. — Я виновата перед ней, что допустила эту свадьбу! Ведь сразу поняла: бывший гонщик — человек ненадёжный. Как чуяла… Слова Зинаиды Сафроновны идут мимо, шумом, фоном. Я слишком поглощена перевариванием увиденного. Ролик явно не постановочный. Откуда его взяла Лампина лже-мама — в нынешнем раскладе не суть важно. Важнее другое, о чём я и спрашиваю: — Когда было сделано это видео? — А ты на время и дату посмотри… Оу, получается — сделка состоялась, пока мы втроём обсуждали план с ловлей на живца. То-то я и мазнула краем глаза по прошедшим мимо нас Семёнычу и Марку. Было не до них. Зато осведомители Зинаиды Сафроновны работают сверхоперативно. Получается, запись ей переправили пока я сюда ехала? Но ведь сообщение от неё пришло раньше? — Ничего не понимаю, — трясу головой, в которой никак не складываются пазлы. — Причём тут я и зачем? — Сейчас узнаешь, — говорит она и поднимается из-за стола… * * * Сан играет с мячиком. Ударит об пол, тот отскочит, он поймает. И так уже минут пять. Начинает бесить. — Может, уже поговорим? — не выдерживаю первой. Зря, что ли, тряслась сюда в тонированном и бронированном джипе, зажатая с обеих сторон могучими телами Зинаиды Сафроновны и охранника с лицом, похожим на прелый огурец… От водителя нас отделяла перегородка. Так что увидеть дорогу я не могла никак. Логово Сана оказалось скромнее, чем я ожидала — уж за последнее время на роскошь я насмотрелась. Здесь всё куда проще, хотя, весьма стильно, этого не отнять. И вот сейчас этот белокурый Гименей, который любит делать предложения, от которых не отказываются, вскидывает на меня глаза — слишком умные и старческие на безупречном юном лице. — Говорить хочешь, значит… — он слегка тянет гласные, из-за этого слова получаются чуть ехидные, будто он прикалывается. Я не знаю, что у них за отношения с Зинаидой Сафроновной — там, в кафе, она просто сказала, что Сан мне всё объяснит, как мы все связаны. Я отлично помню её появление в клубе и то, как этот белобрысый улепётывал от неё. Вряд ли он всамделишный её босс, или я ничего не понимаю в субординации. Наконец взгляд прозрачно-голубых глаз вперивается в меня. — Давай сначала проясним — что тебе известно о нашем шоу? — Немного. Что вы редактируете жизнь людей, как будто это какой-то ролик для ТВ, отснятый заранее, несколькими дублями. Что вас там целая шайка-лейка, но в моей жизни вы появляетесь постепенно… Вот, недавно я познакомилась с Лианой… Сан хмыкает: — Наслышан. Лиана, после этой встречи, чуть не лишилась волос… — А нечего на чужих мужей с поцелуями виснуть! — взрываюсь, вспоминая те эмоции. Мой визави расползается в улыбке: — У тебя такие вкусные, такие яркие реакции. Неудивительно, что Дав выбрал тебя. — Выбрал для чего? — закипаю вновь. — Кто-нибудь объяснит мою истинную роль в этом бедламе? — Дав же сказал: ты не актриса. — Но он же снимал меня? Все эти проверки в отеле, с колье. Он сам показал мне потом записи. — Снимал — да, но не показывал. Никому. Даже мне. — Странно, — вздыхаю, поджимаю ноги. Я сижу на диване в кабинете-библиотеке Сана. Тут стеллажи от пола до потолка, заставленные книгами, массивная антикварная мебель, бархатные шторы с бахромой. Богемно, роскошно. Диванчики викторианском стиле, пара кресел. На одном из диванов и пристроилась я. И сейчас нервно глажу парчовую полосатую обшивку. — Отчего же, — произносит Сан, — вполне в его духе. Понимаешь, в жизни Дава случалось так много женщин, которым нужно было от него лишь богатство и статус. Он сам — нужен был в последнюю очередь. Поэтому и решил… скажем так… испытать тебя. А я ему подыграл по старой дружбе. Вот и всё. Так что ни в каком шоу ты не участвовала. Нигде тебя не показывали. Давлат для этого слишком единоличник и собственник. Он бы подобного не допустил. И сейчас, наверное, в твой смартфон всяких «жучков» наставил? Вскидываю глаза — догадался… Накатывает лёгкая паника. Но Сан садится рядом, дружески хлопает меня по плечу. — Ох уж этот Дав! — опять растягивает гласные. — Никому не доверяет! Мы столько лет вместе работаем… — Может быть, это потому, что ты… — осекаюсь, не зная, как сказать правильно, чтобы не было слишком резко, — близок с Романом? А Роман — его соперник за наследство? — Рома-Ромочка-Роман, — напевно произносит он. — Тот ещё позёр. Даже если он близок мне, почему ты думаешь, что я стану играть против Давлата? — Ну, так обычно поступают любящие люди… — привожу довод, который кажется мне наиболее весомым. — Эх, малыш, — патетично проговаривает он, — что ты знаешь о любви и отношениях? — Вот и расскажи, научи… — иду ва-банк. — Ты же у нас Гименей — бог брачующихся… А заодно — объясни, какое отношение ко всему этому имеют Лампа, я и Борис… Недаром же он попал в аварию аккурат после твоего появления в моей жизни. Сан вздыхает: — Что ж, значит, настало время правды… — подходит к журнальному столику, разливает по чашкам чай, подаёт мне, прихлёбывает сам и начинает: — В общем, слушай… |