Книга Без права выбора, страница 17 – Надежда Олешкевич

Он приоткрыл передо мной скрипучую дверь. Посыпалась труха. Правда, на волосы ничего не попало, так как все упало на сотворенное графом подобие зонта.

Я тоже так хочу! Делать правдоподобных животных, в долю секунды создавать твердые предметы хорошей прочности, не прилагая особых усилий, воздействовать на тело и полностью контролировать свой дар. В моем окружение никто не владел эши настолько умело. Игрис крупицы всегда обесцвечивала. А в моей семье я единственная была особенной.

— Нравится? — с плохо скрываемой насмешкой поинтересовался Агфар.

«Очень!»

— Нет, — сморщила я нос и шагнула вперед.

Внутри все выглядело не лучше. Земляной пол, отсутствие света в полностью пустой комнате, дырявые стены, частично завешанные длинными пыльными лоскутами. Правда, запах не подходил представшей перед нами картине. Из проема, скрывающего следующее помещение нитями звенящих бордовых бусин, тянуло пряностями.

Я повела носом и вопросительно посмотрела на Агфара.

— Не отходи от меня ни на шаг, — предупредил граф.

Он взял меня за локоть и двинулся вперед. А я с трудом сдержалась, чтобы не сбросить с себя его руку. Ту самую! Воспоминание о черных венах еще будоражило сознание, оттого было неприятно и чуточку омерзительно. Вдруг его недуг заразен?

Помещение, в которое мы попали, поразило. Оно резко контрастировало с предыдущим. Все светлое, с летящими тканями, которые служили занавесками и отделяли одну часть комнаты от другой. В самом центре стоял чан с зеркальной гладью воды. В ней угадывался потолок с подвешенными сухими травами. Но в следующий миг жидкость стала черной, перестала отражать свет, а будто впитывала его, пожирала. Секунда — и я увидела рваный балахон, летящий прямо на меня, и протянутые в моем направлении руки Безгласого.

— Не бойся, мышка, — нагнулся к моему уху Агфар. — Спрячь негативные эмоции.

В комнате вдруг разгулялся ветер. Покачнулись ткани, громче зазвенели бусины за нашей спиной. Хлопнула дверь, скрытая от наших глаз, и перед нами застыла коренастая женщина. Волосы свисали паклями. Нос широкий, сплюснутый, будто по нему не так давно ударили плоским камнем. Высокий лоб. А в довершение большие круглые серьги с перьями внизу, подтверждающие мою первоначальную догадку. Тресанка!

— Аг, — гортанно произнесла женщина, недобро смерив взглядом графа.

Агфар достал мешочек золота, протянул ей. Она проигнорировала и глянула на меня. А в груди будто родилась пустота, всасывающая в себя внутренности, эмоции, чувства, переживания, душу.

Мужчина завел меня себе за спину, и все прекратилось. От внезапного головокружения я чуть не уперлась лбом в его сюртук. Часто заморгала.

— Аза наги тана! — возмущенно воскликнула женщина низким голосом и отошла к столу, скрытому свисающей с потолка тканью.

Начала со злостью отрывать от принесенных цветов лепестки и складывать их в корзину. Что-то громко бурчала под нос на непонятном языке. Резко обернулась.

— Аг, — покачала она головой и снова занялась делом.

Пришлось стоять и молчаливо ждать, пока хозяйка дома обратит на нас внимание. Я начала волноваться, но быстро подавила в себе эмоции. Рядом с тресанкой лучше не делать глупостей. Этот народ славился своим агрессивным характером, твердолобостью и умением как-то противостоять эши. Мало ли, на что еще они способны!

— Ая ши нара, — спустя долгие минуты молчания выдал Афгар и отступил, перестав прятать меня за спиной. — Аг ши.

Женщина повернулась. Впилась в меня пронзительным взглядом. Я на расстоянии почувствовала прикосновение к уху, груди, а затем к запястью. Неведомая сила скользнула вверх, к тому месту, где ко мне восемь месяцев назад прикасался Безгласый.

В глазах тресанки блеснула чернота. Губы искривились, раздалось грудное шипение. Она двинулась ко мне, но граф оттеснил меня рукой назад, частично закрыв собой.

— Ши нара! — его твердость в голосе подавила только зародившийся во мне страх.

— Шайаханара… — закричала женщина и устремилась к нам.

Сорвала на ходу зеленую ткань. Выставила ее вперед, будто собираясь ею задушить меня. Не успела я вскрикнуть, как хозяйку дома откинуло назад сгустком эши. Граф прорычал и потянул меня за собой к выходу.

— Шайаханара! — понеслось нам в спину. — Шайаханара…

Свежий уличный воздух опалил легкие. Лучи дневной звезды обожгли кожу. Я еще порывалась бежать дальше, но Агфар потянул меня за локоть, не позволив.

— Она не последует за нами.

— Разве?

Я уронила руки и перестала контролировать эмоции. Внутри все гудело от их переизбытка. У меня не получилось остановить взгляд на чем-то одном, привести мысли в порядок, справиться с волнением. Догадка, почему женщина решила наброситься на меня и задушить, не давала покоя.

— Тише, мышка, мы больше туда не вернемся.

Он дотронулся до моего подбородка, заставив посмотреть на него. Провел ладонью по волосам. Нахмурился. В глазах мелькнуло беспокойство.

— Что значит шайаханара? — спросила я.

— Это слово предназначалось не тебе. Забудь, — грубо ответил мужчина и отстранился.

Кивнул в сторону ожидавшего нас экипажа и зашагал к нему. Правда, у дверцы остановился, скорее всего, собираясь подать мне руку.

А я не сдвинулась с места. Меня переполняли неприятное послевкусие увиденного и уверенность, что «шайаханара» обращено ко мне. К тому же с ненавистью, опаской, желанием убить.

— Лисая, — с раздражением позвал граф.

Я отступила. Глянула на ветхую дверь, затем на безлюдную узкую улицу, где все постройки выглядели заброшенными. Может, в них тоже жили тресанцы? Вдруг именно поэтому никого нет? Но как они здесь оказались и почему до сих пор на свободе?

— Тебя силком тащить в карету? — оказался рядом Агфар и схватил меня за руку.

Вырвав ее, я снова отступила.

— Не вздумай бежать.

— Что значит «шайаханара»?!

— Тише, — предостерег граф и заозирался. — Это слово не произносят вслух.

— Так что оно значит? — зашептала я, с мольбой посмотрев на близко подошедшего ко мне мужчину.

На скулах заиграли желваки. Агфар пождал губы, поправил воротник, будто удавкой стягивающий горло. А после он резко выдохнул и распахнул ладонь поврежденной руки.

— Ты видела, что это значит. Шайаханара — это человек, которого изнутри пожирает шайи — что-то вроде яда. А теперь идем в карету.

— Шайи, — задумчиво протянула я.

— Нужно было спрятать руку за спину, а не прикрывать ею тебя. Так бы все обошлось. Пошли, мышка. Желательно здесь не задерживаться.

На этот раз я не стала противиться. Едва забралась в экипаж, как выглянула в окно, провожая удаляющийся дом тресанки. И все же мне не переставало казаться, что «шайаханара» было обращено не к графу, а ко мне…