Книга Его должница, страница 62 – Олли Серж

Первая мысль, которая залетает в мою голову, когда я вижу Баринова: «Все хорошо.»

А вторая заставляет улыбаться и краснеть. Кажется, я напросилась на предложение руки и сердца.

— Так, пошли, — Алексей скидывает кроссовки и берет меня за руку. — Не в коридоре же.

Я глупо хихикаю и послушно иду за ним в гостиную.

— Аня, — торжественно-шутливо начинает он, вручая мне в руки букет мелких ромашек. — Возможно, отец-одиночка не самый лучший вариант для замужества молодой девушки, но другого у тебя не будет, поэтому, я ставлю тебя перед фактом, что ты станешь моей женой. И вот… — он достаёт из кармана коробочку. — Чтобы ты понимала, как я давно и безнадёжно в тебя влюблён, — открывает крышечку, демонстрируя мне кольцо из комплекта, который подарил перед свадьбой Сони и Сергея. — Что скажешь?

Я на мгновение зажмуриваясь, сдерживая слезы счастья.

— Перед тем, как согласиться, — отвечаю ему в тон, — я тоже должна тебя предупредить, что у меня есть любимый мужчина, и я от него жду ребёнка. Если тебя ничего не смущает…

— Что? — тихо падает челюсть Баринова.

Я смотрю на его лицо и понимаю, что он в шоке и явно не дополнял факт своего двойного отцовства.

— Леш, — говорю я мягко. — Я беременна от тебя. Уже три месяца. Те тесты, что мы делали соврали. Я когда ты в больнице лежал кровь сдавала. Там и узнала.

Лицо Баринова идёт красными пятнами…

— Ты… — его накрывает.

— Прежде чем ты меня покусаешь, — начинаю тараторить. — Я хочу сказать, что пыталась сообщить тебе ещё в первый день после выписки. Помнишь, ты был в кабинете, я принесла тебе завтрак. Так вот! На подносе лежал тест. Ты ел, не отрываясь от планшета, принял его за ложку и помешал чай!

— Не может быть… — рычит Баринов. — Я пока ещё в своём уме.

— Ну вспомни, я у тебя тогда ещё эту чашку забрала. Поверь, обалдела не меньше, чем ты сейчас!

— Допустим… — качает головой Алексей. — А просто словами ты могла сообщить?

— Не могла, — поджимаю губы. — Мы виделись только по утрам, а по утрам меня тошнит. И я тебя ненавижу. А сам ты не заметил.

— Два месяца тошноты не заметил, — вопросительно дёргается его бровь вверх.

— Полтора, — вздыхаю и добавляю, — может быть, ты уже обрадуешься? А то я странно себя чувствую…

Баринов молча достаёт кольцо из коробочки, берет мою руку и надевает его на палец.

— Я рад.

Притягивает меня за талию к себе и, фиксируя голову за затылок, целует. Сначала жестко, долго. Потом бережно, едва касаясь… У меня заканчиваться дыхание, и начинает кружиться голова.

— Но учти, ещё раз ты где-то «не договоришь», я объявлю тотальный воспитательный контроль, — хрипло говорит он, ненадолго отрываясь от моих губ. — Анька…

Его руки нежно стискивают мою талию и перебираются на живот.

— Охренеть… — с улыбкой качает головой. — Правда там внутри?

— Ну да, — смеюсь я. — Скоро будет УЗИ. Познакомишься…

* * *

Неделю спустя мы действительно заходим в кабинет УЗИ вместе.

Баринов страшно напряжен, постоянно задаёт глупые вопросы, и вообще, зверски меня бесит тем, что носится со мной, как с больной. Единственное, за что я действительно ему благодарна, это за нашу вернувшуюся на своё место домработницу Алевтину Романовну. Оказывается, Баринов тоже тот ещё врун, и все три месяца, что я у него живу, платил женщине зарплату, собираясь при случае вернуть на место.

— Вы уверены, что это самый лучший аппарат, — он временно переключается вопросами на узистку. — У него даже экран черно-белый…

Женщина терпеливо поясняет ему, принцип работы ультразвука и рассказывает, что с нашим сыном все хорошо.

— Сыном? — загораются глаза Баринова.

— Ну да, — улыбается узистка и водит датчиком по моему животу, нажимая одновременно несколько клавиш. — Держите, папа, — подаёт Алексею несколько небольших снимков. — А вы одевайтесь, — разрешает мне.

После приёма Баринов выглядит оглушённым и постоянно глупо улыбается, держа меня за руку.

— Можно я кое-что сделаю? — вдруг резко разворачивается прямо посреди парковки и заставляет меня немного врезаться в свою грудь.

— Ну попробуй, — отвечаю скептически, уже слабо уверенная в его адекватности.

Он задирает мою футболку, наклоняется и целует живот.

— Баринов, — ржу я от ощущения щекотки. — Ты чего? А если кто из твоих серьёзных дядечек увидит? Как будешь восстанавливать репутацию?

— Одно другому не мешает, — чмокает он меня в губы и щёлкает брелком машины. — Хуже Северова мне все равно не стать. Он вчера купил детский магазин.