Онлайн книга «Рони, дочь разбойника»
– Хлеб Ловисы, а я и забыла, что на свете бывает такое чудо! Рони отломила краюху и впилась в нее зубами. Она отломила кусок и Бирку, но он не взял, стоял мрачный, молчал, а потом ушел в пещеру. – Ловиса подумала, что у тебя уже нет хлеба, – сказал Малыш Клипп. Рони все ела хлеб – каким божественно вкусным казался он ей! И тут она остро почувствовала, что тоскует по Ловисе. – Откуда Ловиса узнала, что я в Медвежьей пещере? – Ты что, считаешь свою мать дурой, что ли? – фыркнул Малыш Клипп. – А где тебе еще быть? Он испытующе поглядел на нее. Вот она, их Рони, их красивая маленькая Рони сидит здесь и уплетает хлеб, будто ей ничего в жизни больше и не надо. Теперь ему осталось только выполнить еще одно поручение. Ловиса велела это сделать как-нибудь похитрее, и Малыш Клипп не знал с чего начать, потому что особой хитростью он не отличался. – Послушай, Рони, – сказал он неуверенно. – А ты домой не собираешься? Тут в пещере что-то грохнуло – это Бирк подал Рони знак, что слышит их разговор. Но сейчас для Рони никого, кроме Малыша Клиппа, не существовало. Она так о многом должна была расспросить его, ей так многое хотелось узнать. Малыш Клипп сидел рядом с ней, поэтому, задавая вопросы, она глядела не на него, а только на реку и лес. И спрашивала так тихо, что Малыш Клипп едва ее слышал. – Ну, как вам там в замке живется? И Малыш Клипп сказал ей чистую правду: – Печально у нас в замке, Рони. Возвращайся-ка ты домой! Рони поглядела на реку и лес. – Ловиса послала тебя, чтобы ты это сказал? Малыш Клипп кивнул: – Да!… Тяжело нам без тебя, Рони. Все только и ждут, чтобы ты вернулась домой. Рони поглядела на реку, на лес и тихо спросила: – А Маттис? Он тоже ждет, чтобы я вернулась домой? Малыш Клипп выругался: – Чертов бык! Разве поймешь, что у него на уме и ждет ли он кого-нибудь или нет. Они немного помолчали, а потом Рони спросила: – А он хоть вспоминает обо мне? Малыш Клипп насторожился. Вот именно сейчас, понял он, ему и надлежит проявить мужскую хитрость, поэтому он промолчал. – Скажи мне все, как есть, Малыш Клипп, Маттис хоть когда-нибудь произносит мое имя? – Не, – нехотя выдавил из себя Малыш Клипп. – И никто другой в его присутствии не смеет назвать тебя по имени. Экая незадача! Вот он и выболтал то, о чем Ловиса приказывала ему молчать. Да-да, ловко же эта девчонка из него все вытянула! И он с мольбой взглянул на Рони: – Все будет в порядке, если ты вернешься в замок. Рони замотала головой: – Нет, домой я не вернусь! Никогда! Раз Маттис не считает меня своей дочкой! Скажи ему это, скажи так громко, чтобы все в замке услышали. – Больно надо, – сказал Малыш Клипп. – Даже Лысый Пер не решится ему такое сказать. Ох-ох-ох, – продолжал Малыш Клипп. – А как Лысый Пер ослабел за последнее время, ужас! Да разве могло быть иначе при всех бедах, которые на нас обрушились? Маттис только и делает, что орет на всех. Кто бы что ни сказал, всё не по нем. И с разбоем дело обстоит хуже некуда. Лес битком набит солдатней, они тут на днях даже схватили Пельё. И фогт посадил его в карцер на хлеб да воду, а там, в карцере, уже сидели двое из шайки Борки. И говорят, фогт дал честное слово, что до конца этого года выловит всех разбойников из здешних лесов и они, мол, понесут наказание по заслугам. А что это значит «наказание по заслугам»? – спросил Малыш Клипп. – Уж не надумал ли фогт всех нас казнить? – И теперь он никогда больше не смеется? – спросила Рони. Малыш поглядел на нее с изумлением: – Кто? Фогт? – Нет, Маттис. И Малыш Клипп рассказал ей, что с того самого утра, когда она у всех на глазах перепрыгнула через пропасть, никто ни разу не слышал, чтобы Маттис засмеялся. Малыш Клипп собрался уходить, пока окончательно не стемнело. Ему до ночи велено было вернуться в замок, и он заранее боялся предстоящего разговора с Ловисой. Поэтому он еще раз решился попросить Рони: – Слушай, Рони, возвращайся-ка лучше домой, сделай это для меня, очень тебя прошу. Вернись! Ну, вернись, пожалуйста!… Но Рони покачала головой и сказала: – Поблагодари Ловису за хлеб и поцелуй ее тысячу раз!… И тут Малыш Клипп поспешно сунул руку в свой кожаный мешок и воскликнул: – Ой, чуть не забыл! Я ведь принес еще соли. Вот бы мне влетело, если бы я забыл тебе ее отдать. Рони взяла кулечек и сказала: – Моя мать обо всем подумает. Она знает, что нужно для жизни. Но как она догадалась, что у нас осталось всего-навсего несколько крупинок соли? Ну, скажи?… – Наверно, любая мать может это почувствовать, – сказал Малыш Клипп. – Все они чувствуют, когда их ребенок нуждается в чем-нибудь. – Нет, не все, а только такая мать, как Ловиса. Она долго стояла на площадке и смотрела вслед уходящему Малышу Клиппу, как он легко сбегает по узкой тропинке к лесу, и вошла в пещеру, только когда он скрылся в гуще деревьев. – Гляди-ка, а ты, оказывается, не ушла с ним, не вернулась все-таки в замок, к своему отцу, – пробурчал Бирк. Он уже лежал на подстилке из еловых веток. В темноте пещеры Рони не видела его лица, но услышала, что он сказал, и этого было достаточно, чтобы она вспыхнула. – У меня больше нет отца, – яростно проговорила она. – Но если ты будешь болтать всякий вздор, то имей в виду – я могу обойтись и без брата. – Прости, сестра, я, наверно, несправедлив, – печально сказал Бирк. – Но ведь иногда я догадываюсь, о чем ты думаешь. – Ага, – ответила ему из темноты Рони, – я сейчас думаю о том, что прожила на свете одиннадцать зим, и боюсь, что двенадцатая принесет мне смерть. А мне еще очень хочется жить, Бирк. Понимаешь? – А ты не думай о зиме, – сказал Бирк. – Думай о лете! Да, сейчас жаркое лето. С каждым днем становилось все жарче, это было самое веселое лето из всех, что Рони помнила. Каждый день в полуденный зной они купались в холодной речке. Они плавали и плескались, как выдры, и течение относило их к тому месту, где грохот водопада был таким оглушающим, что плыть дальше становилось небезопасно. Река обрушивала свои воды с высокой скалы, и тот, кто попал бы в этот кипящий водоворот, простился бы с жизнью. Но Рони и Бирк точно знали, где надо подплыть к берегу, если не хочешь рисковать. |