Книга Я. Хочу. Тебя., страница 41 – Кира Шарм

Охренеть.

Чувствую себя долбанным прыщавым романтиком, которому только и остается, что дрочить и глаза под луной закатывать. По фильмам для взрослых про любовь учиться.

Ну, или дешевым рыночным тогровцем бабских заманух для неудачников.

Даже и не прикину, что из этого хуже!

Чешу затылок, впуская в свой двор грузовик с этой пестрой хренью.

Тупо наблюдаю, как дой дом засоряют ведрами, полными этих веников.

Реально. Просто охренеть.

Еще на скрипочке осталось научиться и серенаду зеленоглазке спеть.

Хотя нет.

Я ж ее приворожить решил, а не заставить снова убегать от меня в панике и со всех ног. Еще с крыши сиганет. Опять с испуга к идиоту своему понесется. Даже тот облезлый мудак в этом случае покажется облегчением.

Кулаки снова сжимаются так, что натягпиваются на хрен вены.

Какого хера я вообще ее послушал?

Размазывать мудака надо было.

Он же, недоносок, мое тронул! Когда я такое попускал? Оставлял без наказания?

А, блядь, голос ее прямо в вены прорезался. Умоляющий такой. Такой, блядь, нежный. Торкнул. Внутренности перекрутил.

Сам себя не узнаю.

Можно подумать, мне сильно ее согласие и обещание ночь со мной провести, было нужно!

С каких вообще херов?

Моя!

Если я решил!

Тут не только отморозка, тут и ее наказывать надо было! Строптивую зеленоглазку, которая с первого раза не поняла, что если я решил, – мое, значит, припечатал. Со мной не спорят!

Что со мной вообще, на хрен, такое?

Как будто в клубе воздух пропитали какой-то дикой наркотой!

То, блядь, с ринга ухожу из-за блеснувших глазенок! То вон наполняю безобразием свой дом. И еще, блядь, думаю, что вазы надо было заказать.

Совсем мозги рвануло.

Будто наркота до сих пор держит.

Еще и улыбаюсь, на хрен, как идиот.

– Тару мне еще довези, – стираю на хрен с лица эту дурную улыбку идиота.

Мрачно бросаю курьеру, глядя испоблобья. Так, что он отшатывается вместе со своей накладной.

– К-какую тару?

Блядь, кажется он для полного счастья мне сейчас еще и пол изгадит с перепугу! Тогда будет полный джентельменский набор дурдома в моем особняке!

– Ну, веники эти куда ставить. Так, чтоб все влезло. Только… Красивую какую-то. Замороченную. Ну, что там девчонки любят.

Да. Именно девчонка. Глупая. Спонтанная.

Потому и дуростей таких натворить решила. Сбежать.

Была бы женщиной. Взрослой. Настоящей. Вот тогда и разговор другой бы был.

Сразу бы все поняла.

Радостно бы на колени опустилась.

И на хрен не нужно было бы все эти фортеля с подвывертом устраивать.

Сама бы на члене всю ночь выплясывала. Вертелась бы всеми отверстиями. А наутро дал бы ей карточку, чтоб шубу себе какую-то купила.

И всех делов. Всех заморочек.

Сама бы, как привязанная за поводок за мной бы бегала. Еще и выгонять пришлось бы потом. С бабскими слезами. Когда бы надоела.

А надоела бы быстро. При всех даже сверхвозможных умениях. Таких просто хочешь. Берешь. Глотаешь, как горячее мясо. А после ни имени, ни лица, ни даже формы задницы не помнишь.

Хотя на хрен мне их имена? Баба, она ж для члена нужна. А он пока разговаривать не научился. И имена ему точно по фиг!

А тут, блядь… Глаза…

Хотя и ягодицы тоже, не без этого.

Так и горят бархатным отпечатком на руках.

И форма у них охрененная. Сердечком! Упругим сердечком, которое как раз под мои ладони создано! Аккурат в руку ложится! Как и грудь! Только и впечатывать в себя, толкаясь бедрами!

– Ужин привезем через час, как вы и заказывали. Ни минуты промедления. Вино уже доставлено, стол сервирован. Может, еще чего-то желаете?

Только дергаю отрицательно головой, отправляя официанта.

Блядь.

Увлекся я бедрами.

Член уже дымится, как ненормальный. Как будто с бабой с полового созревания не был!

Такими темпами ужин я не высижу. Походу, он таки отменится!

Поесть и потом можно. Так даже лучше. После хорошего секса ах, как пожрать тянет!

Но так и быть.

Постараюсь соблюдать приличия.

Раз уж решил вышибать всех тупых неудачников из кудрявой зеленоглазой головки, то придется перетерпеть и ужин. Со всей прилагающейся поебенью.

Матерюсь себе под нос, раскидывая розы по ступенькам.

Прямо у входа в дом. И еще. На пол. На ступени наверх. Все три этажа. До самой крыши, на которой собираюсь устроить ужин.

Вот так. И на стол лепестков. Побольше. На саму крышу.

Может, еще на постель? И фейерверк ей заказать?

Неееее, это уже будет, походу, перебор.

Я же сам потом себе в глаза без смеха смотреть не смогу! Пальцем сам в себя стану тыкать!

Сто раз за каким-то хреном пробегаюсь от входа дома на самый верх.

Вазы уже расставили по всей гостиной.

А я все проверяю, нормально смотрится или херня.

И часы. Кажется, поломал, пока гелик в металлолом оформлял. Иначе какого хрена мои Tour de I'lle, которые, по уверениям того, кто мне их дарил на юбилей, будут идти с точностью до милисекунды даже через триста лет после того, как я сдохну, застыли так, что три раза сожрать весь этот ужин мог бы, пока стрелка ползет всего на одну минуту?

Хлам, а не часы.

Я успеваю трижды посинеть под ледяным душем.

А то с каждой ползущей, как улитка с переломанными ногами, минутой, у зеленоглазки становится все меньше шансов добраться до крыши, на которой сервирован столик! И все больше, что дальше, чем дверь, она не дойдет.

Заброшу со входа на плечо и уволоку в спальню. Без всякой романтики!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍