Книга Люби как в 20!, страница 49 – Юлия Набокова

– Ну а ты, Майя, что интересного читала? – кашлянула я, чтобы перевести стрелки.

Майя горячо заговорила о зарубежных новинках в жанре янг эдалт, другие девочки ее поддержали. Теперь уже я хлопала глазами, потому что эти авторы были мне не знакомы. К тому же девчонки как будто говорили на другом языке: обсудили какое-то стекло в финале модного фэнтези. Стеклянную фабрику там, что ли, взорвали?

– Джастин – мой краш! – закатив глаза, заявила Майя о книге.

А я снова удивилась: она о чем? Меня так и подмывало спросить, но тогда я бы точно выдала себя. Поэтому сделала себе пометку погуглить.

– Такой горячий и секси! – продолжила девушка.

Похоже, что речь о герое книги и она считает его красавчиком. Интересно, усмехнулась я про себя, можно ли назвать крашем Рэтта Батлера или Д`Артаньяна? А Онегина или Печорина?

– А кто твой краш, Алина? – Майя с вызовом уставилась на меня.

– Данила, конечно, – ляпнула я, и Майя нахмурилась.

– А книжный? – снова спросила она.

– А книжный, девочки, – я запнулась, перебирая любимых героев, – Андрей Болконский!

– Это кто? – удивилась Майя.

– Ты чего, Майка, Толстого не читала? – поддела ее розоволосая Даша. – Это же из «Анны Карениной»!

Я снова закашлялась и поправила:

– Вообще-то, из «Войны и мира».

– Один отстой! – скривилась Майя.

– Вся школьная программа – отстой! – поддержала ее девочка-колибри.

– Почему же, – возразила я, – там есть очень достойные книги. Правда, подростки их вряд ли оценят по достоинству, а вот если перечитать лет в двадцать пять…

Взгляды девушек с подозрением скрестились на мне, и я осеклась.

– А тебе, Алин, сколько? – Майя сверлила меня взглядом прокурора на допросе.

– Двадцать, – соврала я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

– А выглядишь на все тридцать, – протянула Майя. – Вон круги под глазами какие.

Я испуганно застыла, а птичка-колибри прощебетала:

– Хорош трындеть, Майка! Нет у нее никаких кругов. Чего ты к ней все докапываешься?

– А я, девочки, хочу татушку сделать! – заявила Даша с розовыми волосами. – Уже и рисунки присмотрела. Зацените!

Девчонки склонились над ее смартфоном и защебетали:

– Как миленько! Вот эта птичка мне нравится! А кошечка еще круче! А где хочешь делать?

– Пока не решила, – ответила Даша. – На плече или на шее.

– И совсем это не круто, девочки! – вмешалась я. Даша была мне симпатична, и мне захотелось предостеречь ее от ошибки, о которой она пожалеет.

Мои слова прозвучали слишком резко, веселый щебет тут же стих, и девчонки настороженно уставились на меня.

– Маникюр-то за три недели надоедает, – заметила я уже менее категорично, – а татуировка – на всю жизнь!

– Ты говоришь прямо как моя мама, – фыркнула Майя.

То, что у девочки проблемы с матерью и подростковый бунт налицо, я уже поняла, но сейчас мне было важно переубедить Дашу.

– Ты уверена, Даша, что, когда тебе будет тридцать, тебе по-прежнему будет нравиться эта игривая кошечка? – спросила я.

– Да это когда будет! – звонко рассмеялась Даша, как будто для нее тридцать лет были глубокой старостью, которая наступит еще нескоро.

А вот для меня время от двадцати до тридцати пронеслось довольно быстро! И я уже успела пожалеть об ошибках юности. Хотя я не уверена, что восприняла бы всерьез предостережения других.

– Так и скажи, что тебе самой слабо сделать татушку, – фыркнула Майя.

– Мне слабо? Да я уже сто раз о ней пожалела! – Я приспустила ворот свитера и обнажила плечо с цветным рисунком, который я когда-то набила, не подумав.

– Да ладно! – Майя так и выпучила глаза.

Остальные девчонки обступили меня, разглядывая тату и треща:

– Прикольная!

– Она настоящая? Серьезно?

– Переводная, наверное! – заявила Майя.

– Да нет, – возразила я. – К сожалению. Уже сто раз пожалела, что сделала.

– А давно сделала, Алин? – защебетала колибри.

– Десять… – я чуть не ляпнула «лет», но вовремя осеклась.

– Десять дней? – уточнила Даша. – А так хорошо зажила уже!

– Десять месяцев, – соврала я.

– А больно было? – продолжила пытать меня Даша.

– Не то чтобы… – начала я, но увидев, как страх в глазах девочки уступает место решимости, быстро поправилась: – Вообще очень! И набивать больно, и заживала долго. Не советую!

– Зато сейчас такая крутая! – восторженно заахали девчонки.

– А у какого мастера, Алин? Дашь контакты? – спросила Даша. – Лучше к проверенному идти.

Она выжидающе уставилась на меня, а я закашлялась.

– Он уже не работает, – соврала я. – Переехал на Бали.

– Так далеко я не полечу, – вздохнула Даша.

Я понадеялась, что девочка откажется от своей затеи с тату. Пусть лучше волосы в розовый красит! Разонравятся – отрастут! А свести тату я хотела уже давно, даже ходила на консультацию в клинику лазерной медицины, но мне сказали, что все равно останется шрам. А когда я разговаривала с тату-мастером, тот советовал забить татуировку другой, раз прежняя не устраивает. Но я так и не решилась. К счастью, хватило ума не набить татушку на запястье или на шее – там, где ее не скроешь. А рисунок на плече я даже летом могла спрятать под футболкой с коротким рукавом. При моей работе преподавателя татушка была бы неуместной.

– Придется искать мастера по отзывам в Интернете, – заметила Даша.

А я мысленно выругалась. Мало того, что совсем не убедила девчонку не делать тату, так еще больше раззадорила своим дурным примером.

– А что это тут у вас? – Данила подкрался незаметно, и я не успела поправить свитер, чтобы спрятать татушку.

Парень не видел ее раньше и теперь уставился с удивлением:

– Ласточка? – Он протянул руку и коснулся чернильных крыльев, заставляя меня затрепетать.

Отпрянув, я натянула свитер на плечо, пряча тату. А Данила усмехнулся:

– Ты полна сюрпризов, солнце.

И ты даже не представляешь каких, мальчик! И лучше бы тебе не знать о них и дальше!

– Может, пойдем? – шепнула я ему.

Он, вроде бы, согласился, но тут вернулись остальные ребята. Паша заявил, что без торта нас не отпустит. Девочки стали убирать посуду, чтобы освободить стол. Я тоже вызвалась помочь.

Как раз разрезали торт и снова уселись за стол, когда явился запоздавший гость. Именинник побежал его встречать. А я уютней устроилась на коленях у Данилы, стараясь не елозить, и подвинула к себе тарелку с тортом. Вспомнилось застолье на кафедре накануне 8 марта, когда на пирожные налегала я одна, а остальные дамы тянули зеленый чай и блюли фигуру. Сейчас молодежь жадно накинулась на угощение.