Онлайн книга «В сентябре вода холодная»
– В субботу выпивали, смотрели видео. Потом катались на катере по Уруту. А под утро в воскресенье поехали гоняться на машинах. – Где гонялись? – Сначала по поселку. Потом кто-то предложил поехать на трассу, и мы рванули туда. – На каких автомобилях? Укажите марки транспортных средств и их владельцев. – Хаустов ехал на отцовском «Гранд Чероки» белого цвета. С ним были Басов и Геля. Демин и я – на «Ниссан Патроле». – Цвет? – Переливчатый металлик. Машинка была старая, но смотрелась хорошо. Валерка ею гордился. – Мы остановились на том, что вы решили погонять по трассе, – напомнила Анна. – С этого все и началось… – тихо проговорил Большаков. – Все – это что?! – рявкнул полковник. – На трассе мы встретили этого «жигуленка». Стерхова приказала: – Подробнее. – Светало. Хаустов, как всегда, выпендривался, ехал по встречке. Скорость – сто сорок или даже больше. Видим, впереди пилит «девятка». И нет чтобы съехать на обочину и уступить нам дорогу, принципиально едет в своем ряду со скоростью семьдесят километров. – Большаков с досады махнул рукой. – Короче, сам, дурак, виноват, если бы уступил дорогу, остался бы жив. – Юрий Алексеевич! – вскрикнула Стерхова, бросившись на перехват, однако не успела. Савельев врезал Большакову по голове и схватил за горло. – Да что же вы, в самом деле! – Она с трудом оттеснила полковника. – Он – брат мой! Брат! Понимаешь?! Мой брат! Сначала возмутившись, Большаков притих и опустил глаза. Савельев приказал: – Говори, ублюдок! И не дай тебе бог соврать… Стерхова уселась за стол и приготовилась писать. – Водитель «девятки» не уступил вам дорогу. Что было дальше? – Хаустов позвонил Демину по сотовому и сказал: «Проучим его». – Большаков покосился на полковника и зачастил: – Но я отговаривал! Гляди, говорю, там же баба сидит. Визгу не оберешься. – И что ответил вам Демин? – спросила Анна. – Сказал, что Хаутстова не удержать. Да он и сам завелся, когда Женька обогнал «девятку» и стал останавливать. Демин своим «Ниссаном» зажимал ее слева, но водитель прибавил скорости и чудом вывернулся. Что было дальше – почти не помню. Короче, он удирал, мы обгоняли. Он уворачивался, мы – снова за ним. И вот, перед съездом на гравийку, прижали мы его окончательно. Думали – вот он, у нас в руках. Но нет… – Формулируйте яснее. – Водитель «девятки» съехал на поле и выехал на гравийку. – Как поступили Демин и Хаустов? – Стерхова приготовилась писать, но вдруг заметила, что полковник Савельев, стоявший за спиной Большакова, подал ей знак. Она вопросительно подняла брови, и он сказал: – Выйдем. Надо поговорить. Стерхова кивнула конвоиру, чтобы присматривал, и вышла вслед за Савельевым в коридор. – Что такое? – Ты назвала фамилию Демин. У начальника следственного отдела в Урутине такая же. Они однофамильцы? – Если бы… – проронила Анна. – Неужели он самый? – Скорей всего – да. – Это все усложняет, – сказал Савельев. – А я о чем говорю? – Есть улики? – Пока только косвенные. – Стерхова! Найди доказательства! – А мы с вами чем сейчас занимаемся? – устало поинтересовалась она. – Понял и осознал, – согласился полковник. – Драться не будете? – Больше – нет. Вернувшись в комнату, Стерхова уселась за стол и продолжила: – «Девятка» съехала на гравийку. Какими действиями на это отреагировали Демин и Хаустов? – Поехали за ней и пару раз обогнали, потом просто ехали сзади и гнали вперед. – Почему прекратили обгон? – Хаустов поймал камень, побил лобовое стекло. Позвонил и сказал, что батя его убьет. Валерка тоже берег машину. – Рассказывайте, что было дальше. – «Девятка» не вписалась в поворот и врезалась в дерево. Мы тоже остановились, побросали машины и – к ней. Подбегаем и видим такую картину: у бабы, которая сидит на пассажирском сиденье, из горла фонтаном хлещет кровь, мужик бубнит: «Юля, Юля не умирай» и жмет ей на шею. А что там жать? Рана – от уха до уха, и вся она в стеклянных осколках. – Пытались ему помочь? – Да где там! Говорю: рана у нее была от уха до уха. Короче, минуты через две она умерла, и этот психованный стал шмалять. – Фамилия погибшего Савельев, – сказала Анна. – Так его называйте. – Савельев достал из бардачка пистолет и стал стрелять через открытую дверь. – Кто ее открыл? – Он сам. Стерхова записала в протокол несколько строк и подняла глаза на Большакова: – Сколько выстрелов сделал Савельев? – Два. Первым стоял Басов, обе пули угодили ему в живот. Ну мы, значит, врассыпную. Савельев выскочил из машины и произвел еще несколько выстрелов, на этот раз подстрелил меня. – Брат хорошо стрелял. Стрельбы не пропускал. Как будто знал – пригодится… – с горечью в голосе проговорил полковник. – Продолжайте, – кивнула Анна. – Но тут Хаустов подбежал к нему со спины и шарахнул камнем по башке. Савельев сразу отрубился. – Как все на это отреагировали? – А кто все? Я – ранен, вою от боли. Басов валяется на земле, рядом с ним голосит Гелька. – Значит, дальнейшую судьбу Савельева решали Демин и Хаустов? – Они, – сказал Большаков. – Слышали их разговор? – Говорили о том, что у них на руках два трупа и двое раненых. Потом решали, что с нами делать. – Никто из них не предлагал обратиться в милицию, а раненых увезти в больницу? – Этого не было. – Почему? – Демин сказал, что не хочет сесть за решетку по сто пятой статье. Он же юрист. – И что в результате решили? – спросила Анна. – Трупы похоронить, а машину сбросить с моста. Потом разбираться со мной и Басовым. – Не боялись, что вас прикончат? – жестко спросил полковник. – Была такая мысль, – нахмурившись, кивнул Большаков, – но тут Савельев замычал и стал приходить в себя. Он оказался жив. Демин принес из машины бутылку водки, и они с Хаустовым залили ему в горло все, что было в бутылке. – Объяснили зачем? – Думаю, они тогда уже все и решили. |