Книга Признание в любви, страница 28 – Борис Гриненко

– Вы отвечать не будете?

– Мы ответили (привычное для неё «мы»).

– «Турийский голубь с нежными зрачками к тебе летит …» Это что?

– Это – кто, Гарсиа Лорка. Ответ на вопрос о памятнике на Санта-Ана.

– Подождите, – собирает анкеты и уходит. Возвращается, ждёт тишины – первый приз вручается Ирине. Ответила на все вопросы. Ей подарок – неофициальный символ Испании.

Вручает чёрного быка с воткнутой в него бандерильей (символ освобождения) и билеты на поездку.

Монастырь славится прекрасным хором мальчиков, только из-за него можно было поехать. На площади, перед собором, из стены выступает удивительная скульптура святого Георгия в образе всевидящего рыцаря. Куда бы от него не отходил, он всегда смотрит на тебя, будто следит. Встали по обе стороны.

– Смотрит на меня, – говорит Ира.

– И на меня, всё время.

– Я тоже на тебя всё время смотрю… и оберегаю.

– Долг мужчины быть с мечом.

– Моя любовь сильнее.

* * *

Процедуры помогли, состояние улучшилось, начинаем вышагивать (потому что каждый шаг даётся с трудом), из комнаты в комнату, немного повеселели. Первый выход на улицу, ухватилась за меня, идем медленно, маленькими шажками, к тому же скользко. Тридцать метров одолели, остановка. Цель – скамейка, вот она, рядом, а какой труд до неё дойти. Сколько нужно воли, когда сил нет. Всё равно пытается, подгибаются ноги. Я готов – успеваю подхватить на руки, донёс. Посидели. – Отдохнула? – Да. Помогаю встать, она поворачивается продолжить: «Мало прошли». – «Для первого раза достаточно, а то завтра не сможешь».

Каждый день увеличиваем дистанцию, она распланировала. Холодно. Но мы выходим. Иногда останавливается и наваливается мне на руку.

– Ноги подкашиваются. Вернёмся?

– Нет, мы должны дойти до следующей.

Две минуты отдыха – и к следующей. Часто дальше, чем планировала. На третий день выходим второй раз после обеда. На четвёртый уговариваю послеобеденный отложить.

– Ноги ведь болят.

– Не важно.

– И сил нет.

– Если кончатся, поползу.

Выходим. Как бы я хотел что-то взять на себя, ну хоть что-то. Ей трудно, морщится, вначале от боли, потом от перенапряжения. Помочь нечем.

Через пять дней обходим весь квартал.

С утра ветер, похолодало сильнее, предлагаю пропустить:

– Ты что? Оденусь теплее.

Прошли немного. Чрезмерное перенапряжение дало о себе знать. Заметно дрожат ноги. Сели.

– Пойдём обратно. Замёрзла.

– Да… Но я должна дойти до конца.

– Почему?

– Это дорога надежды. Другой у нас нет.

Растирал её озябшие руки, – не помогает: расстегнул свою курточку и, несмотря на протесты, зажал ладони подмышками. Над нами рябина с ягодами. На дорожке упорный снегирь выклёвывает семена из тёмно-красных комочков. Смотрим понимающе друг на друга, Ира не может не произнести Цветаеву:

– Возьмём ему завтра семечек.

Есть мелочи, которые мы совершенно не обязаны делать, большинство так и поступает. Елагин остров, прекрасное место для отдыха и развлечений. Дворец, выставки, лодки напрокат, спортивные площадки. Международный фестиваль уличных театров. Испанская труппа, четыре человека. На аллее небольшим полукругом в два-три ряда плотно стоит народ. Один актёр в поношенном пальто с фанерным чемоданом подходит к зрителям, останавливается, открывает крышку. На ней, внутри, пять чёрно – белых портретов. Красивые лица разного возраста. Наши молчат, он закрывает чемодан, делает пару шагов и открывает снова. В итоге добрался до нас, Ира наклоняется к нему и негромко говорит: «Arestar». Он опустил голову, постоял, выпрямился, оглянулся по сторонам, дотронулся до её руки: «Gracias» – и пошёл обратно, к своим. Народ спрашивает: «Что он хотел?»

Утки. Их много и людей много, когда тепло – кормят, когда замерзает вода – подкармливают. Но когда мороз, да ещё ветер – никого нет. Покупаем четыре буханки хлеба, кусочками нарезаем. Достаём семена тыквы и подсолнухов. Летом они украшали дачу, следили за солнцем, кормили пчёл. Зимой – уток. Потеплее одеваемся, идём и рассыпаем набор веером, чтобы досталось многим. У них драка: все хотят есть, но не всем хватает. Как у людей. Только их жизнь здесь зависит от нас, от таких, как мы.

Торопятся дни. Ира считает, что не успеваем приготовиться – на следующий день проходим квартал без остановки. Когда человеку трудно, то друзья – рядом. Они приходят, приезжают, прилетают – чем помочь?

9 января.

Наконец-то выглянуло солнце. За окном идёт своя жизнь. Она от нас сейчас не зависит. Всё, что от нас зависит, мы делаем.

Непредвиденный звонок по телефону. Отстраняю трубку от уха – очень громко. «Витя?!» – «Мы с Ниной в Питере. Учти, звоню не ночью в дверь. Не собирались, но узнали, что Ира заболела, прилетели».

Витя сам приземистый, и голос у него ниже некуда: раскатистый бас стелется по полу, в институте заставляли закрывать дверь. Защитил он быстро диссертацию, не по голосу, а зря – мог бы. Получил отдельный кабинетик, пришел с просьбой поставить телефон.

– Зачем? Тебя без телефона слышно.

– Мне с Москвой разговаривать!

– Открой окно.

Нина однажды еле дотащила в отдел большущий арбуз, спелый, сладкий. Семечки посадила в корытце, поставила на подоконник. Прошло время, вылезли ростки. В комнате плюс двадцать, за окном минус двадцать. Спорят две команды на две бутылки, которая за арбузы в меньшинстве. Каждый день с разных этажей ходят смотреть. Появились. Росли, росли – доросли до размера… с мячик, для настольного тенниса, даже поменьше. Маленький урожай – повод для большого праздника (традиция), за добавкой ходили проигравшие. Может, из-за этого и переехали они в Краснодар?

Возвращались мы с Ирой из отпуска поездом. Везли прекрасное настроение. Хорошим всегда хочется поделиться с друзьями. Вышли в Краснодаре, стоим в три часа ночи на первом этаже перед дверью в новой пятиэтажке. Они, как все хрущёвки, одинаковы. На стенах успели появиться надписи. Напротив нужной нам двери дважды подчёркнуто одинокое слово «Козёл». Написано с большой буквы. Уважают. Надеюсь, что это не к Виктору, не в смысле моего уважения. Ира берёт инициативу в свои руки. Звонит кодом: один длинный, два коротких. Длинный, конечно, условно, ночь всё-таки. Такое впечатление, что даже звонок у неё нежный. Ждёт минутку, повторяет код. Топают босые ноги, заспанный голос: