Онлайн книга «Загадка фарфоровой балерины»
|
Песни чередовались с дружескими беседами, обсуждением чьего-нибудь творчества, перекурами. – О, Тема! – воскликнул какой-то парень в черной косухе. Настя его не видела среди гостей. Наверное, только пришел. Незнакомец направился к Артему, по пути здороваясь со всеми, пожимая протянутые руки. – Так ты мне, значит, проспорил желание! Кто говорил, что ноги его здесь больше не будет? Мартовицкий смотрел на вновь прибывшего с неприязнью. Хотя на рукопожатие ответил. – Ладно, проспорил. И что дальше? – спокойно спросил он. – Как что? Танцуй! Все наперебой закричали, поддерживая наглеца: – Танцуй, Тема, танцуй! В глазах Артема промелькнула растерянность. Но затем он взял себя в руки и решительно направился к Насте. – Пойдем, поможешь. Она отшатнулась. От испуга перехватило дыхание. – Я? Я не смогу! Но он уже тянул ее за собой. Середину зала освобождали от подушек и стульев. Место получилось вполне просторное. И потолки в старом доме оказались высокие. Настя заметила, как Мартовицкий посмотрел вверх, оценивая риски. Сердце панически колотилось. А рука была крепко зажата в ладони Артема – никакой надежды избежать позора. Танцевать перед настоящей публикой было очень страшно. Особенно когда не умеешь этого делать. – Быстро покажем отрывок из… Из чего? Может, из «Щелкунчика»? Или из «Лебединого озера»? – парень словно говорил сам с собой. – Я не помню ничего, – пыталась все же вывернуться из его захвата Анастасия. – Да? – он перевел на нее глаза. – Ладно. Покрутишься немного, и я тебя подброшу. – Что? – она суетливо выдернула пальцы. – Давай сам, Артем. Это же твой спор! Вокруг засмеялись. А Мартовицкий нахмурился. Они уже стояли посреди гостиной. Зазвучала музыка. Что-то плавное, нежное. Это Ник играл на стоявшем у окна пианино. Настя, не мигая, смотрела на юношу. А потом, подчиняясь некому толчку, девушка поднялась на мысочки и засеменила по комнате, красиво расправив плечи и разведя руки. Прогиб, арабеск… Опомнилась Настя, когда по спине волной прошли горячие пальцы. Артем… Под его рукой она прогнулась лозой. Еще шаг, поворот. Она уперлась взглядом в его губы, в движении прошлась бюстом по его груди. Грубо, даже почти больно. Он навис над ней коршуном. Сердце трепыхалось, как птичка в когтях пернатого хищника. Снова поворот, а потом полет, парение… Артем поднял ее высоко над полом и над всеми присутствующими. Зрители затаили дыхание, задрав головы. Когда ноги снова коснулись земли, Настя уловила гулкую пульсацию в висках. Щеки горели. Не сразу получилось выровнять дыхание. И покинуть сильные руки, все еще держащие ее за талию. – Ничего себе, – восторженно выдохнул кто-то. Все так быстро завершилось… Сколько длился их танец? Минуту или чуть больше? Анастасия понятия не имела. Раздались одиночные аплодисменты, а потом хлопали уже все. Настя чувствовала себя такой же прекрасной, как Татьяна в образе Гаянэ. Всепоглощающий, упоительный восторг, который она ощущала после своего исполнения и аплодисментов, на миг подарил ей уверенность, что вот оно, дело ее жизни – балет! Вдруг именно для него она создана? Но так бы и не узнала об этом, не окажись тут. Не помня себя от волнения, девушка поклонилась. Лишь недовольная физиономия парня в косухе говорила о том, что он ожидал иного. Хотел выставить Артема на посмешище, но не вышло. Уже знакомые ей исполнители снова вышли на публику. Ник опустился на стул, взял в руки гитару, а Алена встала рядом. Зазвучали аккорды одной из красивейших композиций советского кино. Ребята собирались дуэтом исполнить песню «Диалог у новогодней елки» из кинофильма «Москва слезам не верит». Некоторые гости разбились на пары и стали танцевать. Кто-то выключил свет, оставив лишь свечи на подоконнике и на журнальном столе. Настя посмотрела в сторону Артема. То ли романтичность момента так на нее повлияла, то ли их короткая импровизация, во время которой он к ней не просто прикоснулся, а взял на руки, поднял над полом. Но сейчас Мартовицкий показался ей самым красивым мужчиной на земле. Только его уже тянула танцевать Алиса… Леша, хозяин квартирника, пригласил ее саму. Настя, кружась в танце, постоянно поглядывала на Артема. Но когда их взгляды встретились, она тотчас испуганно отвернулась. Вроде давно знакомая, уже заезженная песня. Но сейчас Настя слышала и понимала ее как-то по-новому. Теперь она всегда будет ассоциироваться с этой странной ночью и Мартовицким! Обида на него растворилась без следа. Недоверие и настороженность притупились. Появилась даже какая-то иллюзия легкой влюбленности… Душа парила где-то высоко, захлебываясь от счастья и восторга. Все было великолепно, все люди вокруг – добрыми, счастливыми и такими родными. Анастасия улыбнулась своим мыслям. А ведь ни глотка пива не сделала, но ощущение было поистине пьянящим. И хотя Настя понимала, что все это лопнет, как мыльный пузырь, с наступлением утра, но сейчас она упивалась каждой секундой происходящего. Утром назад ехали в молчании. Девушка не могла понять, доволен Артем ее танцем или нет. Переживала, что сделала что-то не так. Потому что он ни разу не улыбнулся и не перекинулся с ней ни одной фразой. Только когда пришло время уезжать, подошел и коротко сказал: – Пошли. Поскольку их путь лежал почти через весь город, полная тишина вскоре начала Анастасию тяготить. – Все нормально? – спросила она. – Ты не надорвался? Явный подкол, ну и пусть. Все же он это заслужил. – Нет, – хмуро буркнул Мартовицкий. Помолчав еще какое-то время, он, наконец, выдал: – Что это было вообще? – Ты о чем? – О твоем исполнении. Это откуда? – Импровизация. – Знаешь, это была ужасная импровизация, – бросил он. – Танцевал бы один. – В балете мужчина второстепенен, он просто аккомпанирует женщине. Она ничего не ответила. Мнение Артема на счет ее танца меньше всего волновало сейчас Анастасию. Ей аплодировали, ею восхищались. Значит, она смогла! Отвернулась к окну и стала раздумывать над тем, сколько неожиданностей принес этот длинный день. А завершился он совершенно непредсказуемо. Теперь Настя не знала, что и думать об Артеме. Так и подмывало с кем-то обсудить это, поделиться. Но не с Томой же, которая наверняка потом всем расскажет. И не с Катькой. Эта точно посмеется. С Таней? Но она вряд ли будет с ней общаться. Тяжело в неполных восемнадцать осознать, что ты совсем одинока и находишься в прошлом. Что, по сути, ты здесь чужая, лишняя. Что занимаешь чье-то место и самой тебя здесь быть не должно. |