Книга Воля вольная, страница 52 – Виктор Ремизов

— Бразды пушистые взрывая... — Андрей распахнул руки, как крылья, достал водку из кармана, протянул водителю.

Капитан убавил ход, кивнул на кружку, лежащую под стеклом. Выпили. Закурили.

— Как мы его найдем? — опять спросил Семен.

Семихватский помолчал, прежде чем отвечать.

— Все сделаем спокойно — тягач этот его, он по следам узнает, участок тоже его, пару зимовеек спалим — сам явится воевать за свое добро.

— Спалим, вы сказали?

— Ну! — нахмурился Семихватский.

Студенты помолчали, обдумывая.

— А если он не захочет сдаваться? — спросил Семен.

— Надо будет объяснить хорошо.

— А... он здоровый? — Андрей развел руки на ширину плеч.

— Нормальный...

— Одному? Вы же один ехали — вы стали бы бороться с ним? Один? Я не понимаю? У вас оружие, у него оружие... не понятно? — Семен держался за ручку над головой и заглядывал через Андрея.

— Так, — капитан хмыкнул довольно, — меняем пластинку. Обо всем заранее думать, мозгов не хватит.

— У нас в Питере милиция толпой наваливается. Им инструкция запрещает по одному ходить, — не унимался Семен.

— О-о! Товарищ капитан, вы попали, Сеня у нас правозащитник, он с ментами постоянно в разборках. Наши права защищает.

— Наши права — это и права ментов тоже... — Семен был серьезен.

Капитан глянул на Семена, помолчал, потом заговорил:

— Есть тут у нас один местный правозащитник. Книжек да Интернета начитался... Сам, по-моему, не знал, чего хочет... А писал кругом! Мы с ним иногда философствовали! — улыбнулся капитан. — Знаешь, как я с ним разобрался? Взял с собой в рейд на неделю в тайгу — он так охренел от этой вот жизни, что уж больше года молчит. Книжку, говорит, пишет о браконьерах. В этом году снова с нами ездил.

— И что? — не понял Семен.

— Ничего... — небрежно бросил капитан, обруливая большой камень, засыпанный снегом и наддавая газу. — Что ты о моей жизни знаешь, Сеня, чтобы мои права защищать?

— Ну как? Есть же общие какие-то моменты...

— Общие? — Семихватский повернул голову в сторону Семена. — А общие штаны, одного размера, не хотите на всех пошить? А? Неудобно будет? А с правами можно? Что-то я тут не пойму! Может, вы защищаете право толпы быть слабыми? А если я такой вот родился?! Мне и права моего размера определены. И если я могу быть сильным, то мне в падлу быть слабым!

— Ну это известная точка зрения...

— Короче, так скажу тебе, Сеня... Ты, наверное, думаешь, что делаешь хорошее дело для других людей? Так же? — Капитан задумался, подбирая слова, потом нахмурился. — Что за конструкцию вы сооружаете, сами-то хоть понимаете? Не знаю... не хотел бы я жить в таком полудохлом мире...

— А бывали у вас по-настоящему опасные случаи? — Андрей сидел неудобно, тягач качало, он все время пытался ухватиться за какие-то рычажки рядом с собой, но опасливо отдергивал руки и хватался за ручку над головой, в крышке люка.

— Бывали, наверное, — ответил капитан вполне правдиво.

— А стреляли в вас?

— Стреляли, — чуть помедлив, снисходительно соврал Семихватский.

Снега добавилось, видно стало хуже, горы вокруг скрылись за метелью. Семихватский подъехал к какой-то речке, остановился, достал карту, включил навигатор и положил его на крышу. Он не первый раз определял координаты, и получалось, что они движутся по верху отрога почти строго на запад. А должны были на юго-юго-запад, и не подниматься, а давно уже спускаться с перевала. От зимовья они проехали километров пятьдесят. Возвращаться и искать другую дорогу? Капитан Семихватский, как бультерьер, обратного хода не знал.

— Что-то не так? — поинтересовался Андрей.

Семихватский не ответил, открыл окно, высунулся по пояс — не видно ничего было. Снег валил крупно, с ветром, было довольно холодно и казалось, что сумеречно. Достал сигарету, посмотрел на приборы, постучал по стрелке температуры. Начиная с озера, он не давил особо, но двигатель грелся, стрелка все время держалась в начале красной зоны. Запасного антифриза не было, он все обыскал в кунге.

Мужички, привалясь друг к другу, сидели в наушниках и слушали каждый свою музыку. Андрей кемарил, Семен задумчиво глядел в окошко. Василий смотрел на отшлифованные руками Степана Кобякова рулевые рычаги тягача, и в голове опять запершило какими-то мыслями, которые ему совсем не нравились.

Провалившись до грунта, тягач, оскальзываясь и рыча, вырвался на наледь реки и тряско побежал наискосок, капитан надавил газ, в пелене снега показался другой берег, он был обрывистый. Семихватский, не сбавляя скорости, повернул по реке, рассчитывая увидеть выезд, под тягачом осело, капитан сунулся ближе к обрыву, выскочил одной гусеницей на берег. Машина опасно накренилась, вторая гусеница прогрызла лед и провалилась, Андрей упал на капитана.

— Спокойно, — раздался злой голос Семихватского.

Он попытался выползти назад, тягач надсадно ревел и трясся, что-то не пускало. Машина только глубже зарывалась в береговой галечник.

— Может, нам выйти? — спросил Андрей.

— Сидите пока... Да не бойтесь...

Правая гусеница слетела под водой. Собралась вся сзади грудой неподъемного металла, прикрытая ледяной кашей... Семихватский ходил вокруг с погасшей сигаретой во рту, потом, зло бросив ее на лед, открыл дверь кунга. Первые пару минут он не искал инструмент, а стоял и думал, что поменял бы этих двух сопляков на своего водилу Гешку Клыкова. Тот и один бы справился. Потом уверенно залез в будку, поднял сиденье, под которым лежали большие инструменты: лом, фомка, выколотка, крепежные болты.

Было уже полдвенадцатого ночи, когда они натянули гусеницу. С помощью бревна и цепей, искрошив лед и разворотив дно и берег, выползли на твердое. Большой костер горел на берегу. Рядом по пролому бежала быстро очистившаяся, переливающаяся в свете фонариков вода речки. Они устроились у огня, варили в ведре очередную порцию собачьей кеты, мокрые по локоть, а Семихватский и по плечи. Одежда на морозе застывала, они отжимались, сушились, грелись и пили. Вспоминали, как разбирали гусеницу и таскали траки, как гайку запорного болта потеряли и шарили по дну в мутной воде, а она был под рукой, застряла в ледяной трещине. Парни признавались, что не верили, что это можно надеть. Работа сближает, тяжелая или опасная — особенно. Они были почти друзьями. Андрей пару раз по-приятельски хлопнул капитана по плечу.

— Ну и здоровы же вы, Василий Иванович!

Капитан ничего, только ухмыльнулся про себя.

— Вы батю моего не видели. Тот, помоложе был... — Капитан приподнял бровь и качнул головой.

Напились конкретно, как выразился Андрей. Сожрали ведро ухи, капитан завел тягач, и они заползли в кунг. Вскоре там стало тепло от двигателя, а еще раньше раздался густой храп на три голоса. Всегда ведь, когда что-то сделаешь такое... неслабое, а главное, общее, спишь счастливо. Кажется — раз это сделали, то и все остальное получится.