Книга Бесконечные вещи, страница 73 – Джон Краули

— Вы арендовали этот дом. До следующего года.

— Здесь невозможно жить, — сказал Пирс. На мгновение он испугался, что опять расплачется. — Невозможно.

— Ладно, ладно, — опять сказал мистер Винтергальтер и хлопнул Пирса по плечу, приободряющий жест, на который он был не способен осенью; казалось, он подрос на несколько дюймов. Он опять стал тем человеком, у которого Пирс летом снял этот дом: коренастым здоровяком с бочкообразной грудью, в руке похожая на пистолет съемная насадка для садового шланга.

Тогда с ним была Роз Райдер. Они приехали снять дом, в который вломились однажды ночью год назад, хотя в тот момент не знали, что это тот самый дом; еще не знали.

— Невозможно, — сказал он. — Правда.

Мистер Винтергальтер повернулся и внимательно оглядел комнату.

— Вы, похоже, много читаете, — заметил он. — Здесь очень спокойно, как раз для размышлений.

— Послушайте, — ответил Пирс.

— Мой брат — что-то вроде плотника. Вероятно, мы можем сколотить для вас какие-нибудь книжные полки.

— Нет, послушайте. — Пирс застегнул плащ, взял свою сумку для книг и засунул в нее какие-то ненужные бумаги, как будто ему были нужны именно они, как будто он приехал специально за ними и сейчас уезжал навсегда.

— Я опять пройду с вами всю водную систему. Вы сделали так мало. Или не делали. — Что за операцию он прошел, какие пилюли принимал? Его отполированное лицо светилось, словно мультяшное солнце. — В любом случае, еще полно времени. Сейчас здесь очень мило. Дни становятся длиннее, заметили? Теплее. Очень скоро вы захотите открыть эти окна. — Он расстегнул свой плащ. — Я вернулся. Зима закончилась.

— Я должен идти, — сказал Пирс.

— Пообещайте, что подумаете об этом, — сказал мистер Винтергальтер. — Мы не хотим торопиться. Аренда, как вы знаете, юридический документ. — Он вошел в ванную, и Пирс решил, что он собирается распахнуть дверь спальни, но вместо этого он повернул фарфоровые ручки кранов горячей и холодной воды над раковиной. Из них хлынула вода, перестала; краны кашляли и давились, их трахеи шумно тряслись; потом вода пошла опять, сначала коричневатая, затем чистая. Мистер Винтергальтер протянул одну руку к ним, а другую к Пирсу, ухмыляясь, как будто хотел сказать: Пей и умывайся, все в порядке.

Не думая о том, куда ехать, и желая только оставить Литлвилл позади и не поворачивать в Каменебойн и Аркадию, — где, как он себе представлял, Роузи удобно устроилась среди книг и бумаг Бони, ожидая его самого и его рассказа, — Пирс развернулся и отправился вверх, к Обнадежной горе на другой стороне Дальних. Потом он обнаружил, что оказался на перекрестках Шэдоуленда; делать нечего, нужно было или поворачивать обратно, в Откос, или ехать вверх, к Шэдоу-ривер-роуд и горе Юла. Как будто он играл в змеи и лестницы ^[466] или в какую-нибудь другую игру, в которой нет выхода, только путь назад.

На полпути к повороту на «Лесную чащу» он наткнулся на подъездную аллею к маленькому домику, в котором прошлым летом жила Роз. Окна (он мельком заметил их, проезжая; ни за что он бы там не остановился, а если бы остановился, мог бы все это проделать снова) были, как прежде, заделаны листами серой фанеры, которые он установил сам.

Но немного дальше дорога спускалась к Дальней Заимке. Туда, подумал он, можно заехать. И как только он увидел Заимку и припаркованный «баран» ^[467] Брента Споффорда, его машина сдохла.

— Как они там поживают, эти двое? — спросила Вэл, бармен и хозяйка бара, когда он рассказал ей о перебранке с владельцем дома. Они грелись под солнцем на крыльце Заимки. Брент Споффорд внимательно разглядывал старые и, вероятно, полусгнившие балки, что поддерживали просевшую крышу, чтобы потом прикинуть, во сколько Вэл обойдется ремонт. — Я слышала, один из них болен.

— Муж или жена? — спросил Пирс.

Вэл поглядела на него так, как будто он либо знал что-то потрясающее и немыслимое, что-то такое, чего не знала она сама, либо был полным идиотом.

— Нет никакой жены, — сказала она. — Их двое.

— Двое, — сказал Пирс.

— Морт и. Морт. Я забыла имя второго брата. — Она выстрелила «Кент», который выкурила до фильтра. — Он шеф-повар, одно из самых модных местечек в округе. Мне кажется, это тот брат, который не слишком здоров.

— Нет, это другой брат, — сказал Споффорд. — Тот, который здоровый, — не шеф-повар.

— Другой брат? — спросил Пирс.

— Они неразлучны, — ответила Вэл.

— О господи, — сказал Пирс, который их не различал. — Близнецы?

— Иисусе, не знаю. Они очень похожи. Но в некотором смысле противоположны, верно?

— Дополняют друг друга, — кивнул Пирс. — Боже мой.

Что это, чем объясняется тот восторг, который мы чувствуем, когда мир, усмехаясь и дергая за ниточки, переставляет фигуру и выдает концовку анекдота; восторг столь чистый, что способен даже раскрасить нашу печаль и сделать ее тоже веселой? Иногда, конечно, наши души мучает и терзает перипетия ^[468], ужасающее знание, мгновенно сообщающее все, но — и в этом разница между веселым виражом на «американских горках» и малоприятным падением на склоне горы — не так часто. В счастливых мирах — чаще. Пирс поднял лицо к Небесам и громко засмеялся.

Что тут смешного, хотели они знать.

— Ничего. Ничего. Я знал все это. С самого начала. Конечно же.

Может быть, подумал он, я действительно не должен жить там; может быть, они не смогут заставить меня. Вы ведь всего-навсего колода карт ^[469]. Он смеялся и смеялся, а Вэл только качала головой.

Она и Споффорд пошли с Пирсом проверить его остановившуюся машину, которую он не смог завести никакими усилиями, не осмелился слишком рьяно уговаривать или настаивать, поворачивая ключ и давя на газ; похоже, аккумулятор разрядился. «Жар-птица», мрачная и непримиримая, разлеглась на обочине. Вэл пнула шину, скорее наказывая, чем диагностируя, подумал Пирс.

— Боже, — сказала она.

— Паровая пробка, — сказал Споффорд, когда Пирс описал ему внезапное отключение двигателя. — Топливо не всасывается через трубку. — Точно такую же машину купил себе отец Споффорда и, насколько знал Споффорд, по-прежнему гоняет на ней по Тампе ^[470]: машине настолько не хватает настоящих добродетелей, что можно думать об умышленном издевательстве производителя над овцеподобными американцами — теми, кто попался на удочку. Огромная и неповоротливая, однако внутри почти нет места; абсурдно обтекаемые и скоростные очертания; сказочно дорогая, но вскоре после схода с конвейера начинает разваливаться. Он видел, как отец — гордый, но не слишком довольный — сидел за рулем, и чувствовал жалость и гнев, а также стыд. — Сейчас поверни ключ, и все будет в порядке. Есть шанс.