Книга Змея, страница 4 – Бекс Хоган

Я улыбаюсь:

– Я тоже. У нас есть дела и поважнее.

– Спать, – говорим мы одновременно.

Как же приятно посмеяться после напряженного дня!

Торин помогает мне расшнуровать корсет, но отворачивается, когда я выскальзываю из платья и переодеваюсь в сорочку. Когда он ложится, опускаюсь рядом и сжимаю его руку.

– Жаль, – говорит он, – что никто, кроме нас, не понимает, насколько важным был сегодняшний день. Слияние Востока с Западом. Начало новой эры. Нашей эры.

Что-то неприятное жжет меня изнутри. Непрошеное напоминание о моем долге перед Западом. Я и Востоку-то едва могу помочь.

– Мы не одни, – тихо отвечаю я. – Бронн и Шарп знают.

Напрасно я это сказала. Во взгляде Торина вспыхивает боль.

– Они понимают, зачем нам пришлось сегодня через это пройти, – говорит он.

В качестве извинения я посылаю ему улыбку, не желая заражать его своим отчаянием. Надежды Торина так же сильны, как мой страх перед настоящим, вот почему мы нужны друг другу. Мы уравновешиваем друг друга.

– Мы сможем, – продолжает он, сжимая мои пальцы. – Мы это сделаем.

Я наклоняюсь и целую его лоб:

– Знаю.

– Спокойной ночи, женушка, – говорит он с нежностью.

– Сладких снов, муженек.

С завистью наблюдаю, как быстро он засыпает. Хотя мои кости ломит от усталости, я долгое время просто лежу, перебирая в голове кучу мыслей. Воздух тут вязкий, удушливый, и мне кажется, будто стены смыкаются вокруг меня. Оставив Торина на нашем брачном ложе, я подхожу к окну и распахиваю его, надеясь отдышаться. Ночь словно сдавливает мне грудь, и я не могу перевести дух. Мне нужно выбраться отсюда. Не одеваясь, накидываю поверх сорочки плащ и сую кинжал обратно в сапожок.

Когда я возникаю на пороге, трое стражей смотрят на меня с удивлением. Я поднимаю руку, призывая их к тишине.

– Принц спит, – говорю я, не обращая внимания на их многозначительные взгляды. – Я оставила кое-что в своей старой комнате в западном крыле и хочу это забрать.

– Позвольте мне вас проводить… – Брэйдон встает и с некоторым запозданием добавляет: – Ваше величество.

– Не стоит. Я знаю дорогу.

– Я настаиваю.

– Очень хорошо, если так надо.

В его предложении нет ни малейшего участия, только недоверие.

Мы идем по замку. Единственный свет – свечка у меня в руке. Моя старая комната расположена в западной башне, так что идти приходится долго, и все это время Брэйдон держится позади, буравя взглядом мою спину.

Оказавшись наконец возле заветной двери, я поворачиваюсь к нему.

– Возможно, я проведу здесь остаток ночи. Не хочу беспокоить мужа. Благодарю вас, Брэйдон.

Телохранитель не в восторге от того, что должен меня покинуть, однако делать нечего. Он холодно желает мне спокойной ночи, и я в конце концов остаюсь предоставлена самой себе. Тишина – как бальзам для моей растревоженной души. Я столько лет жизни провела в уединении, что теперь каждый час в окружении посторонних заставляет меня мечтать об одиночестве.

Я пересекаю комнату, между делом проверяя, заперт ли ящик стола. Успокоенная, что подписанный королем свиток на месте, распахиваю двери на балкон и упиваюсь предутренней свежестью. Луна озаряет замок, выхватывая из темноты похожие на звездочки цветки ночисветика, вьющегося по камню стены, и на мгновение я разрешаю себе поверить в то, что все уладится, как мы надеемся.

После возвращения с Запада я почти не чувствовала себя спокойно. И дело тут не в желании сражаться. Внутри меня, как сорняк, растет тихое недовольство. Я не знаю, что это, но оно ползет, извивается, ширится и душит. Возможно, это всего лишь неотъемлемая часть привыкания к новой жизни. А может быть, меня изнутри гложет обычная неудовлетворенность. Но она дает о себе знать постоянно – вечное напоминание о том, что что-то не так.

Резкий порыв ветра взметывает полы плаща, обжигает мне кожу. Я отвожу с лица волосы, и тут мое внимание привлекает неожиданное движение. Слегка подавшись вперед, пытаюсь понять, что это.

По увитой плющом стене восточной башни взбирается фигура в черном. Лунный свет сверкает на лезвии, которое неизвестный держит в зубах, быстро карабкаясь вверх. Какими бы ни были его намерения, они явно не дружественные.

Только один человек спит в той башне – Торин, – и я ни секунды не колеблюсь. Двигаясь так же беззвучно, как и незваный гость, я сбрасываю плащ, выхватываю из-за голенища кинжал, выбираюсь на балюстраду и ищу точку опоры на стене замка. Бежать через дворец – терять слишком много времени. Я только так успею его перехватить.

Руки легко скользят по древним камням, необходимость спешить ускоряет кровообращение, и я даже чувствую покалывание в кончиках пальцев. Лезвие задевает язык, по спине бежит пот. Я не позволяю себе задуматься о пропасти подо мной. В голове кричит одна-единственная мысль.

Скорее!

Я сокращаю расстояние между нами, но тут же теряю незнакомца из виду: он исчезает в окне спальни, в окне, которое я незадолго до этого открыла. Я лезу еще быстрее. Если я не доберусь туда немедленно, будет слишком поздно. Оказавшись на более близком расстоянии, отталкиваюсь от стены и прыгаю в сторону окна, едва хватаюсь за выступ, чуть не срываюсь, но через мгновение я уже в комнате.

Не успевают глаза привыкнуть к полутьме, как меня хватают за волосы и бьют головой о стену. Боль раскалывает череп, я выпускаю из зубов кинжал и пытаюсь сделать вдох. Противник знал, что его преследуют.

Он взмахивает своим ножом, целя мне в живот, но я быстро прихожу в себя и что есть силы бью его кулаком по руке, так что теперь и он роняет оружие.

Не жду, пока он очухается, и наношу удар снизу в подбородок, заставляя противника попятиться. Однако от следующей атаки он уклоняется и бьет в ответ так, что мое плечо буквально взрывается болью.

Жаль, что сейчас такая темень, потому что я могу различить только то, что незваный гость в маске, закрывающей нос и рот, а капюшон скрывает волосы. Я должна знать, кто оказался настолько смелым, чтобы так нагло пробраться в покои принца. Тяну руку, чтобы сорвать маску, но он снова уворачивается. Он проворен, будто заранее знает, что я собираюсь сделать, потому что упреждает каждое мое движение.

Хороший противник.

Но я лучше.

Меняя тактику, бью его ногой в живот и лишаю равновесия. Этого достаточно, чтобы мои последующие удары – в лицо и под ребра – в полной мере достигли цели. Наш танец продолжается, и в лунном свете сверкают его янтарно-желтые глаза, в которых читается страх.

– Кто ты?

Я должна это знать.

В ответ он пытается вцепиться мне в горло, раздавить кости. Я успеваю ухватить его за кисти раньше, чем его пальцы причинят мне вред, и на мгновение мы замираем, не в силах перебороть друг друга.