Онлайн книга «Полузащитник Родины. БеспринцЫпные истории»
|
Чтобы ответить Карине, воспитанный Савелий неуклюже развернулся: разговаривать спиной к собеседнику ему казалось невежливым. Учитывая, что все эти перемещения происходили на узком пространстве, он вынужден был крепко держаться за ограждение, чтобы не упасть. Карина усмехнулась очевидному противоречию в действиях человека, вообще-то собиравшегося прыгнуть и оттого выглядевшего комичным в попытках удержаться. Самое смешное, что Савелий и правда в этот момент думал не о предстоящей кончине, а о том, как соблюсти все приличия в разговоре с незнакомкой – и не уйти, не попрощавшись и не ответив на все заданные ему вопросы. – Простите, я… я не понял… вы тоже хотите? – Я не хочу, но если ты прыгнешь, то я тоже. Иначе как я себе это прощу? Савелий наконец удобно устроился. Ощутив хотя бы какую-то стабильность, вступил в беседу, уже не отвлекаясь: – Вы тут ни при чем. Просто уйдите, пожалуйста. – Что значит – ни при чем? Это я потом Будде буду рассказывать, что ни при чем, и он меня реинкарнирует в жабу за то, что я тебе дала спокойно так нырнуть. – Откуда вы взялись на мою голову! – стал сокрушаться Савелий. – Нас никто никуда не реинкарнирует, мы просто умираем – и все выключается. – Савелий произнес эту фразу и с грустью, и с надеждой одновременно. – Это тебе кто такую чушь наплел? – Карина громко хлюпала, всасывая через трубочку лимонад. – Я это точно знаю. – Савелий стал похож на обиженного школьника. – Ага, думаешь по-тихому свалить? Не, чувак, это не компьютерная игра. Ты вот сейчас прыгнешь, и те десять секунд, что ты летишь, и будут единственными десятью секундами твоей свободы. А потом все сначала. Савелий о чем-то задумался, посмотрел вниз и с извиняющейся улыбкой сказал: – Восемь. – Что – восемь? – Тут лететь восемь секунд. Карина отметила какую-то особенную трогательность в общей нелепости ее нового знакомого. Даже голос у него был тихий, еле заметный, ненавязчивый. Карина подумала: наверное, таким голосом невозможно ни на кого накричать… да и в целом Савелий не производил впечатления человека, способного по-настоящему рассердиться, поэтому она решила особо не выбирать шутки и тональность: – Ты что, прыгал уже? В прошлой жизни? Савелий улыбнулся: – Довольно смешная шутка. Нет, я в прошлый раз кинул вниз конфету и посчитал… Прыгнуть не смог. Страшно. Я, конечно, тяжелее конфеты, но в целом быстро… – Конфету он кинул. Короче, не важно, сколько лететь, ты, как в асфальт войдешь, – сразу предстанешь перед Буддой, и он с тебя спросит. – Я крещеный. Уж если во что и верить, так в то, что я сразу в ад попаду как самоубийца. – Савелий свое будущее нарисовал без страха, скорее с уверенностью. – Так я про что? – Карина закурила и облокотилась на ограждение. – Будда тебя реинкарнирует в какого-нибудь мудака и пришлет сюда. Чистый ад. Ты же не знаешь, каково это – жить мудаком? – Почему не знаю? – Да потому, что ты не мудак. – Откуда вы знаете? – Слышь, крещеный… а ты можешь с парапета слезть, мы договорим – и потом прыгай сколько твоей душе угодно, с меня уже никто не спросит. А вот если ты сейчас поскользнешься, то мне потом прилетит. В это время с Савелия слетела шапка и отправилась отсчитывать свои секунды свободы. Карина и ее новый друг проводили взглядом нелепый головной убор. – Ну чего тебе – западло, что ли, сползти и договорить? А потом вали вслед за… – Хорошо. Помогите, пожалуйста, тут очень неудобный парапет. Карина начала операцию по перетаскиванию Савелия, который оказался еще более раскоординированным, чем она предполагала. – Этот парапет не для этого строили, – сказала она в тот момент, когда Савелий наконец переместил все части своего тела через решетку. – Продолжим. Вот тебя как зовут? – Савелий. – Савелий? – Можно Савва. – Да я в курсе, что Савва. Вот ты чего, Савва, прыгать собрался? Савелий, не зная, что сказать, разглядывал отходящую от ботинка подошву. – Молчишь, да? А я отвечу: потому что внутри скребет. А ты знаешь, не у всех скребет. Скребет только у тех, кто не мудак. Таких вообще немного. Поэтому сверху и прислали разнарядку, что самоубийство – это грех. Хоть как-то таких, как ты, тормознуть, а то на земле одни мудаки останутся. Так вот, то, что у тебя скребет, – это совесть. А значит, ты не мудак. Савелий оторвался от созерцания полураспада своей обуви и печально ответил: – Да какая разница, есть у меня совесть или нет, если я по сути ничтожество бессмысленное. Я прыгну – и, кроме мамы, вообще никто не огорчится. Да и то не уверен. – Ну а ты ее спроси. – Я спросил, еще неделю назад. – Что сказал? – Ну я ей сказал: «Мне что, в окно, что ли, выйти, чтобы ты меня заметила?» – А она? – Она ответила: «Выйди, только деньги на похороны оставь». Карина решила тему родителей пока не поднимать. – Оставил? – Нет у меня их, нет, – кивнув в сторону своей говорящей обуви, пробормотал Савелий. – Слушай, ну так нельзя. Деньги надо было оставить. Нельзя с долгами к Будде. – Где же я их возьму? Там тысяч сто, наверное, надо. – Двести. – Тем более. У меня зарплата тридцать. Мне семь месяцев голодать придется, чтобы меня похоронили. Карина про себя усмехнулась тому, что с самим фактом возможных претензий от Будды Савелий спорить не стал. – Ну а ты как хотел? Ты же пожил, надо хоть немного, но заслать в оркестр. – В какой оркестр? Карина закатила глаза и скривила губы, давая понять, что Савелий не считывает самые примитивные культурные коды. – Похоронный, блин. Фраза такая есть. – А если я всю жизнь мучился, мне за что платить? – Савелий, всю жизнь ты не мучился, ты меня тут не разводи. Здоровый вон вроде. Дотянул же как-то до своих лет. Сколько тебе? – Сорок три. – Ну вот. Сорок три года дышал, ел, пил, дрочил – я думаю, в туалет ходил. Вот ты утром сходил в туалет? – Нет… – то ли пытаясь вспомнить, то ли стесняясь, просопел Савелий. Карина немедленно его пристыдила: – Ты что, дурак? На том свете не сходишь! А это же дикий кайф, особенно если прижало, а туалета нет. И вдруг ты его видишь, и он открыт, ты в него влетаешь и… Это же высшее счастье: для мужика, для бабы – неважно! За это можно уж как-нибудь двести тысяч заплатить. То, что в последний день своей жизни не кайфанул, это ты точно дурак. Тем более ты, пока летишь, обязательно обделаешься, и сам понимаешь, что собой представлять будешь там, внизу. Каша. Ну на вид так себе. Я тебе, Савелий, вот что скажу. Лететь порожняком надо. Порожняком. |