Книга Ты попал!, страница 6 – Аселина Арсеньева

После ухода парнишки, мы единогласно пришли к решению вживить датчик нашему объекту, учитывая его опасность для окружающих. Стрелять мы в него не собирались, но пошли и ввели транквилизатор из шприца в мышцу руки.

Мы ещё долго обсуждали что делать.

Датчик решили поставить тот, что для оленя. Так как более мелких м безобидных животных в перечне не было.

В пять утра, Рин заявил, что пошёл готовить подвал и ставить чип (так он называл это датчик). Мьяна с шокером пошла караулить. Меня, как маленькую, отправили поспать до утра. Утром сторожить мне — пока они по магазинам.

Как ни странно, я уснула, как только коснулась подушки. И тут же меня растолкала Мьяна. Только хотела возмутиться, но мне под нос сунули кофе, я продрала глаза и поняла, что уже утро.

— Утричка! Сколько времени?

— Уже пол одиннадцатого утра. Мы решили дать тебе выспаться, сегодня намечается длинный день.

— А вы спали?

— Нет, как приедем и все сделаем, то завалимся с чистой совестью! Так что готовься следить за объектом весь день и может быть часть ночи.

Что-то меня это не радовало. Не думаю, что этот день вообще кого-то из нас троих, вернее даже четверых, будет радовать. Я побежала завтракать, даже не красясь, чтобы не задерживать парочку. Только наскоро умылась.

Перед отъездом друзей, я спустилась в прохладу подвала. Рин был со мной, придерживая за локоть. Возможно больше для моральной поддержки. Я до белых костяшек уже сжимала электрошокер.

Транквилизатора должно было хватить до 6 вечера, из расчета на лося. Я шла и проговаривали это в голове.

Рин ещё раз проверил узы пленника, одобрительно хмыкнул.

— Чип ему я поставил, он подключен к общей базе. Вениамин проследит.

— Ты ему рассказал?

— Нет. Только то что вы зверушку себе завели, а теперь опасаетесь, что сбежит.

— Ясно… Боюсь даже представить, что тогда будет. Ты точно его хорошо связал?

— Не беспокойся, сейчас сама всё увидишь. — Рин потянул меня за локоть, и я поняла, что остановилась и моё благоразумное тело не желает идти дальше! Рин довел меня до простенка, за которым был герой моих кошмаров и убрал от меня руку.

— Ну, я пошёл!

— А я..? — ну вот, нашёл, когда отпускать. Внутри всё сжалось как будто я лишилась самого жизненно-необходимого.

— Ты справишься! Кстати, как видишь, кляп я убрал. Не мог на него с ним смотреть. На твою безопасность он не влияет.

— Рин! — одним именем я воззвала ко всем богам.

— Справишься! — Сказал он утвердительно. — И будет тебе автомат за экзамен по "Истории цивилизаций".

— Как это связано? Не честно играете Ректор Рин!

— Я же говорил, для вас Феодосия, я Ринат Валерьевич. — сказал он с наигранной серьёзностью. Меня же передёрнуло, от обоих имён. — Ну не хотите автомат, забудем.

— Нет, хочу. А ещё хочу железный такой, тяжёлый, с патронами. И танк сюда бронированный. Вот тогда поспокойней бы было бой в случае чего принимать. Или клеточку сюда с толстенными железками — и в меня её? А?

— Шутишь, значит к бою готова! Ну я пошёл, иначе, до шести вернуться не успеем. Не раскисай!

Да и не шутки это были, а мечты в слух!

В ответ я только вздохнула. Продолжая стоять на месте, где меня и оставили.

Минут через тридцать, когда ноги начало покалывать мелкими иголочками, я начала переминаться с ноги на ногу, а потом и вовсе решилась подойти ближе. Вон до того стула! Максимально бесшумно постаралась сесть.

С этого ракурса было гораздо удобнее наблюдать. Рин обустроил своему объекту место. Руки были прикованы наручниками к стене, а тело лежало на боку на надувной кровати. Ноги связаны и притянуты сзади на верх к рукам. В общем, лежал он вывернутой каралькой. И похоже мёрз. Да, солидарности Рина похоже хватило только на кляп.

Из одежды на нем были одни, явно малые труселя, видимо из комнаты родителей. Меня, одетую и то уже слишком холодило подвальным воздухом. От лицезрения мужчины в такой жутко неудобной позе меня передёрнуло.

И тут случилось нечто неожиданно для меня самой. Мне его стало жалко… Настолько унизительной, для такого сильного мужчины с идеальным телосложением была эта поза. Мне совсем не хотелось на это смотреть. Почему-то в мозгу возникла картинка, в которой я поставила себя на его место — жутко неудобно и холодно…

Я резко вскочила, брыкаясь руками и ногами, стряхивая с себя это наваждение.

Пошла сходила за одеялом, принесла ему и себе. Осторожно накрыла его. Постояв подумав, подоткнула одеяло по краям.

Подтащила ближе к кровати кресло-качалку из дальнего угла подвала и села напротив его лица.

Прикрытый одеялом в цветочек, он выглядел довольно уютно и даже мило. Когда не видно всю эту гору мышц, скрытую сейчас одеялом и яростного взгляда — его вполне можно было принять за мягкого и пушистого. Картину портила только пробившаяся щетина.

Я задумалась о том, что раз он бреется, значит всё-таки не совсем дикарь. Мои мысли подтверждала также то, что сказал Рин, об артефактах.

Я задумчиво сидела и смотрела на то как он спит. Уже совсем успокоившись положила шокер рядом с собой.

Он начал хмурится во сне и шевелиться. Хотя я удивлена, почему до сих пор он этого не делал. У любого в такой позе давно уже ломило всё тело.

Я на всякий случай взяла шокер в руку.

Ничего особенного так и не происходило. Я заметила, что его губы потресканны и во сне он пытается сглотнуть. И почему мы об этом не подумали, он уже сутки у нас, а до сих пор без жидкости не считая транквилизатор и снотворное. Последние, судя по всему, усугубляли ситуацию.

Воду я как-то не додумалась с собой взять, а оставлять уже пытающегося шевелиться мужчину я не рискнула. Мьяна позаботилась и приготовила мне перекус, который лежал рядом на тумбочке. Тут же стоял термос. Но не кипятком же его поить.

Хорошо, что мы были в подвале, где у нас хранятся, сделанные ещё мамой, заготовки. Я открыла баночку с томатным соком. Из лежащего здесь же, на тумбе, шприца, — из которого видимо Мьяна вводила транквилизатор, решила напоить мужчину. Вот и попьет, и поест заодно.

Я поднесла шприц губам. Губы были приоткрыты. И если бы я сейчас вылила сок он бы просто вытек снизу. Поэтому рукой, которая держала шокер, а точнее внутренние её частью, я аккуратно, немного на себя, повернула его голову. Рука шокером задрожала, но в этот раз от тяжести. Я склонилась чтобы было удобней и потихонечку начала выдавливать сок из шприца. Ему удалось сглотнуть. Я мужественно решила выпоить ему таким образом хотя бы двести миллилитров. Не знаю по какой причине, но мне сейчас было его жалко. Меня накрывало какое-то непонятное чувство, то ли стыда, то ли неловкости, из-за того как мы обращаемся с живым человеком.