Онлайн книга «Трио неизвестности»
|
– Но я ничего не делал, – растерялся уриец. – Вот и продолжай, не отвлекайся. – ИХ уселся напротив рулевого, сложил на столе ручки и посмотрел доброжелательно. – Тебя зовут Апроктамукль? – Да, – вздохнул пленник. – А меня – Бабарский. Иоахим Христофор Бабарский. – Очень приятно. – Вижу, ты освоился. – То есть? – Ведёшь себя спокойно. – Я должен волноваться? – насторожился рулевой. – Ни в коем случае. Ты знаешь, что такое шоколад? – Да… – Хочешь? – Бабарский достал из портфеля плитку тёмного шоколада. – С орехами. Очень вкусный. – Спасибо. – Апроктамукль неуверенно взял угощение. – Не волнуйся, это просто шоколад. Я решил, что тебе не повредит. – Наверное. – Пленник развернул лакомство и осторожно откусил. – Вкусно. – Я ведь обещал, – вновь улыбнулся ИХ. – Значит, шоколад вы знаете… – Он сначала дорогой был, – рассказал Апроктамукль. – Только богачи могли себе пожволить. А сейчас много где продаётся. – Дорогой? – переспросил Бабарский, обратив внимание на то, как забавно пленный произнёс слово «позволить». – Это сколько? – Такая плитка раньше пять грандов стоила, – ответил уриец. – А теперь – тридцать грошей. – То есть ваши деньги называются грандами? – Да. – И сколько в одном гранде грошей? Сто? Ты кушай, кушай… – Ага, спасибо, сто грошей. – Чаю заварить? – Если можно. – Конечно, можно. Аксель, будь добр, распорядись насчёт чая… Чай вы тоже знаете? – Жнаем. – Как мило, – всплеснул руками Бабарский. – Но давай вернёмся к деньгам. Ты кушай, кушай… Что можно купить на один гранд? И Аксель тяжело вздохнул, наконец-то сообразив, для чего Помпилио отправил Бабарского к пленному. Вздохнул и подумал, что это было ожидаемо и правильно, поскольку сам он до таких нюансов не додумался бы. /// – Галилей? – Да, мессер. – Сидящий на диване астролог шмыгнул носом, извинился и приступил к докладу. Пусть не по-уставному, зато подробно. – Новости… особенных пока нет, и, наверное, это хорошо. Что же касается общего описания, то я готов подтвердить предыдущее сообщение: на Урии существует весьма развитая промышленная цивилизация. Её уровень сопоставим с уровнем полноценной планеты Бисера. До старых миров Ожерелья Урии, конечно, далеко, но с большими мирами Бисера она сравнима, да… По моим оценкам, население Урии составляет не менее полумиллиарда человек. Основные центры находятся в средних, умеренных широтах южного полушария. Там больше земли, потому что в северном преобладают архипелаги и крупные острова. Воды вообще много, поэтому сильно развит морской транспорт. Но и железнодорожный – тоже, я видел и пути, и крупные станции. Есть большие города, как портовые, так и в глубине континентов, на больших реках… – Цеппели? – уточнил Дорофеев. – Их немного, но есть. Насколько я понимаю, на самой планете воздушные транспорт не получил такого развития, как в Герметиконе, и цеппели в основном используют для полётов на Близняшку и Мартину. – Почему ты так решил? – Потому что видел их только на двух крупных базах, которые определил как военные. А в большинстве городов отсутствуют воздушные порты. И воздушный трафик в тех районах Урии, которые я наблюдал, – минимальный. Паровозы есть, суда есть, и речные и морские. А цеппелей почти нет. Галилею впервые довелось проводить удалённую разведку планеты – развитой планеты! – через «дальний глаз», поэтому он отмечал всё, что, по его мнению, заслуживало внимания. – Ты видел паровозы и суда в «дальний глаз»? – удивился Крачин. Важные сообщения, а доклад Квадриги являлся именно таким, дер Даген Тур предпочитал выслушивать и обсуждать на общем собрании, поэтому в кают-компании вновь собрались все старшие офицеры «Амуша». И каждый из них имел право задавать вопросы. – Да, их видно, если приглядеться… – Квадрига вновь шмыгнул носом. – Могу показать. – Правда? Астролог посмотрел на Помпилио: – Мессер? – Я не вижу причин запрещать это. – Дер Даген Тур едва заметно развёл руками. – Такое зрелище не часто увидишь. – Благодарю, – повеселел Крачин. – Я бы тоже посмотрела, – добавила Кира. – И я, если… э-эээ… можно, – скромно произнёс Мерса. – Только не все сразу, – хмыкнул Дорофеев. – Я составлю список очерёдности, – пообещал ИХ. – Почему ты? – возмутился Хасина. – Потому что я – суперкарго, и это моя прямая обязанность, – с достоинством ответил Бабарский. И потрепал Квадригу по плечу: – После совещания пройдём в астринг и всё устроим. – Кто бы сомневался, – вздохнул Бедокур. – Составитель списка окажется примерно первым в очереди. – Кто-то должен рискнуть и лично убедиться в том, что неастрологам безопасно смотреть в «дальний глаз», – строго ответил ИХ. – Не благодари. Кира рассмеялась. – Галилей, – поднял брови Дорофеев. – Извините, капитан. – Квадрига покосился на открытую палубу, на которой можно было курить, и продолжил: – Теперь самое интересное: я наблюдал Урию не так долго, но пока не обнаружил на ней Сферы Шкуровича. Учитывая взаимное расположение планет, для перехода на Близняшку и обратно Сфера не требуется. Но тогда получается, что других доступных для межзвёздного прыжка планет вокруг Урии нет? Сферы Шкуровича – самые большие устройства из астрелия, которые строили в Герметиконе, – размещались на каждой планете и служили маяками для астрологов и надёжной швартовочной точкой для астрингов. Они были видны в «дальний глаз» намного лучше планет, к ним «цеплялось» выходное «окно», и вокруг них появлялись межзвёздные сферопорты – главные ворота планет. Урийцы – это уже всем было ясно – без стеснения использовали технологии Герметикона, недостатка в астрелии они тоже не испытывали, а значит, отсутствие Сферы можно было объяснить только одним образом – в ней не было необходимости. – То есть Урия связана только с Мартиной – посредством Близняшки? – Или следует дождаться завершения суточного цикла, – прищурился дер Даген Тур. – Возможно, Сфера находится в той части планеты, до которой мы ещё не добрались. – Да, мессер. – Кстати, каков цикл на Урии? – Двадцать шесть часов. – Хорошо. Далеко не все планеты Герметикона оборачивались вокруг оси за наиболее распространённые двадцать четыре стандартных часа. Где-то быстрее, где-то медленнее, поэтому корабельный хронометр на «Амуше» состоял из двух частей: постоянной, показывающей принятое на цеппеле время, и съёмной, для которой предназначалась коллекция механизмов от двадцати двух до двадцати восьми часов. |