
Онлайн книга «Добрые соседи»
![]() Таз примостился на стульчик. Осляпкина подхватила скрученный гусеничкой халат, ловко встряхнула его и закинула на веревку, тут же прихвативши парой прищепок. – …а она мне… не пьет и не бьет… положительный… – она поджала накрашенные темно-вишневого колера помадой губы. – Аж тошно… Мишанька! Громовой ее голос заставил очнуться собачонку, мирно дремавшую подле узорчатой будочки, вспугнул пару ворон и соседку, что делала вид, будто вовсе даже не послушает, а просто сгорбилась подле забора. Травку там разглядывая. – А надо, чтобы бил? – уточнила Калерия, которая давно уже поняла, что в целом люди существа до крайности сложные и нелогичные. Взять того же Ваську. В любви клялся. Жениться обещался. А сам на другой. И ладно бы на том все и закончилось. Вздумал же после еще Калерию попрекать, что она за Ингвара пошла, любовь их предавши. И выходило, что ему жениться так можно, а Калерии до конца своей жизни по любви страдать надобно. – А как иначе? – начерненные брови грозно сошлись над переносицей. – Мишка! Она подхватила очередную гусеничку, которая распрямилась в простыночку с вышитым краем, и горестно вздохнув, пожаловалась: – Я уж чего только не делала, и пилила, и попрекала… и похмеляться не давала… а он только смотрит своими глазищами да лепечет непонятное, что люблю. Мне уж и перед людями стыдно-то! Вон, сами погляньте, у Маньки фонарь такой, что глаз не видит. Галька вечно за ребра держится. А я одна, как дура, с цветами. – И чем плохо цветы? – Ничем, – потупилась Осляпкина, развешивая белье. Двигалась она, несмотря на немалые объемы свои, легко и грациозно. – Но… это ж не серьезно! – А вы говорить пробовали? Странная картина чужого семейного счастья никак не желала уложиться в голове. Осляпкина рукой махнула. – Пробовала. Он только и лепечет, что никак не возможно… вот… уйду. Это она произнесла с тою решительностью, что выдавала немалые сердечные муки. – Люблю его, негодящего, только все одно… уйду… Мишанька! – этот крик заставил собаку вяло брехнуть, вороны перебрались на крышу домишки, устроившись за резным коньком, а соседка на всякий случай от забора попятилась, но подслушивать не перестала. – Там он, опять чегой-то мастерит… не думайте, он хороший мужик, рукастый… по маменьке моей очень горюет. Да и я сама-то… она у меня знаете какая была? Вот тут всех держала. Осляпкина продемонстрировала кулак, и Калерия подумала, что если пошла она в маменьку, то не удивительно. В этаком кулаке не то, что семью, всю улицу удержать можно. Мишанька Осляпкин обнаружился на веранде, которую сам и сложил из красного кирпича, а после определил под мастерскую. Сидел он на табуреточке, столь очаровательной и аккуратной, что Калерии немедля захотелось себе такую же. Можно даже эту самую. И еще к ней парочку. Хотя куда ставить-то? На общую кухню? В комнатушке-то не развернуться. И Калерия мысленно велела себе успокоиться. Чужак в квартире ненадолго и… если помочь ему, то, глядишь, и вопрос их с расширением решится положительно. Но сперва… – Здравствуйте, – сказал Мишанька, неловко подымаясь. Сам он был невысоким, пухловатым и лопоухим, с милою лысинкой и виноватым каким-то совсем уж детским взглядом. – Вы по поводу жалобы, да? Я ничего не нарушаю! Я действовал на своей жилплощади согласно инструкции клуба. А там говорится… – Зачем вам это? – поинтересовалась Калерия, оглядываясь. На веранде было тесно. С одной стороны стену подпирали деревянные чурбачки разной толщины и ширины. С другой ровными штабелечками возвышались доски. На столе виднелись заготовки. Рядом, разложенный с немалой аккуратностью, лежал инструмент. Пахло деревом и самою малость – краской. – Я слышала, что покойная гражданка Радзиловская отличалась не самым… миролюбивым характером. И вам от нее доставалось. Мишанька пожал плечами. – Так по-родственному, – сказал он, и вновь же прозвучало жалко, виновато. – Она на самом деле добрая была… и Олечка тоже добрая. Только… – Не ладится? – Ага, – он опустился на табуреточку и сгорбился. – Уйдет она от меня. Сказано это было с такою обреченностью, что сердце Калерии болезненно сжалось. – Она ведь у меня красавица… видная… все-то на нее заглядываются. А я что? – А вы мастер, какого поискать. – Это да, но… толку-то… – он махнул рукой. – Она и идти-то за меня не хотела, маменька ее заставила… а теперь-то точно… уйдет. – Не уйдет, – заверила Калерия, в голове которой складывался совершенно безумный, но, надо сказать, соответствующий обстановке план. – А… – Да присаживайтесь куда-нибудь, – он махнул рукой. – Не бойтесь, они крепкие… я вот думаю, ей лучше духов купить или конфет? – Оглоблю, – присоветовала Калерия. – Какую? – Такую, чтоб побольше… – Но… – Понимаете, Михаил Егорович, ваша супруга – женщина страстная… – Это да… – печаль в полупрозрачных очах стала совсем уж печальною. – Вот ей и требуются страсти вокруг. Чтоб как в театре. Подыграйте слегка, и будет вам семейное счастье… – Думаете? – Уверена, – Калерия скрестила за спиной пальцы, ибо совершенно не была уверена, но очень надеялась, что совет этот не приведет к росту преступности на одном отдельно взятом участке. – Представьте, что это такая пьеса. Для соседей. Мишанька задумался. И очочки съехали на самый кончик круглого его носа. – А со спиритуализмом вы это бросьте. Небезопасное занятие. – У меня стандартный защитный артефакт имеется. Замкнутого контура. С локализацией поля, – отмахнулся он. – Я технику безопасности соблюдаю. – И это замечательно, но… понимаете, призраки, они ж как люди. Одни слабее, другие сильнее. Ваша покойная теща, уж простите, была таким человеком, с которым и мужики спорить опасались. Думаете, если вдруг решит отозваться, то стандартный контур ее удержит? Вот эта мысль Осляпкину в голову не приходила. Он губу прикусил. – А если вдруг явится? Если выйдет за пределы защитного круга, то там и до воплощения один шаг. Оно вам надо потом объяснительные писать? Да ждать, пока заявка на штатного экзорциста подойдет? У них, между прочим, все до Нового года расписано. А поверьте моему опыту, жить в одном доме с воплощенным духом – удовольствие ниже среднего. Осляпкин поверил. И поглядел даже с этаким… уважением. |