Книга Парадокс Севера, страница 13 – Виктория Побединская

Летний лагерь. Фото с бабушкой. Смазанный снимок крупным планом в костюме для фехтования. Соревнования. Медаль. Еще медаль. Значит, спортом занимается давно. И ни следа неизвестного бойфренда.

Может, скрывает, а может просто таким образом избавляется от пикаперов.

Пока я листал ее страницу, почта на смартфоне прозвонила, уведомляя о новом письме. За окном громыхнуло, предупреждая, что с минуты на минуту начнется дождь.

Я налил чашку кофе, уселся на широкий подоконник. Поморщился, вытягивая травмированную ногу и сделал глоток. Всегда ощущал что-то будоражащее, когда открывал первую страницу чужой жизни. Не считал себя вуайеристом, но «дело» заставляло иногда в людском хламе покопаться. Редко когда удавалось найти что-то действительно интересное.

Начало я пробежал по диагонали, перепрыгивая строчки взглядом. Паспортные данные, школьный аттестат. Довольно посредственный, надо сказать.

Братьев, сестер нет. Живет с бабушкой за городом. Деревня Большое Лукоево. Господи, где это вообще?

Родители погибли, но обстоятельства не указаны. Только дата смерти.

Перелистнув страницу, я ввел день предполагаемого происшествия и их фамилию в строку поиска, даже не рассчитывая что-то найти. Но вдруг страница запестрела заголовками. Я кликнул на первый, хотя от одного лишь заглавия уже стало не по себе. Потому что результат мне был хорошо известен.

«Двое жителей Калининграда погибли в результате аварии»

«По предварительным данным, машина пострадавших пробила ограждение и сорвалась с моста. Как стало известно, авария произошла из-за столкновения с автомобилем, вылетевшим на встречную полосу. От удара ограждения погнулись, и машина упала в реку.

Водитель автомобиля, тридцативосьмилетний житель Калининграда скончался на месте. Его жена, оказалась зажата между дверью и передней панелью автомобиля, не смогла выбраться из постепенно заполняемой водой салона и скончалась еще до приезда медиков. Девятилетнюю дочь вытащил проходящий мимо свидетель произошедшего. Она была доставлена в районную больницу в шоковом состоянии».

Я еще раз пробежал взглядом по последним абсолютно сухим строчкам, смахнул экран обратно, возвращаясь к документам и шумно выдохнул, вспоминая, как Диана держалась на расстоянии вытянутой руки от бассейна. Как будто вода могла накинуться на нее и утащить на дно.

Вернулся к началу, открыв медицинскую карту. Документ, к которому никогда не обращался обычно.

Рост, вес, группа крови, последние анализы и прививочный паспорт.

А потом внезапно два слова, увидеть которые я никак не ожидал.

Против воли вырвалось:

— Вот это да…

«Аква и омброфобия».

Пришлось снова воспользоваться поисковиком, хотя я и так догадывался, что именно он ответит.

«Серьезное психическое заболевание, характерной особенностью которого является отсутствие самоконтроля при виде воды. Обмрофобия — ее разновидность, проявляющаяся в виде навязчивой боязни попасть под дождь».

Закрыв документы, я просто залип в окно, на стекле которого появились первые капли. Подумал, каково это, каждый раз бояться выйти на улицу, когда за окном темно и тучи. А солнечных дней в нашем городе от силы пару десятков в году наберется.

Значит, больше всего на свете ты боишься промокнуть, девочка…

«Иногда при непереносимости воды пациенты избегают навязчивых прикосновений, так как при погружении в водную среду возникают схожие ощущения».

Детка, да ты еще и недотрога…

— Отвечай, — снова раздался крик, вернув меня из собственных мыслей в реальность.

А потом она меня заметила.

В глазах ее читалась не только ярость. Боль давняя, которую только сильнее разбередили.

Пусть ее не было видно сквозь маску ярости, но я бы не смог не разглядеть. Потому что знал о масках и боли все. Мог писать энциклопедии о их разновидностях и последствиях.

— Я их сжег, — произнес Макс буднично.

И прежде, чем успел что-либо сделать, девчонка дернулась вперед, выхватывая стакан из его рук, и выплеснула содержимое в лицо. А потом как гранату метнула в мою сторону.

Уж не знаю, кого благодарить за хорошую реакцию, но меня спасло лишь то, что, рассыпаясь отборным матом, я вовремя нагнулся, потому что уже в следующую секунду стекло со звоном разбилось о стену, разлетаясь осколками.

Девчонка же развернулась на несуществующих каблуках и умчалась прочь.

— Хренасе, — глядя из-под темных очков, ошеломленно произнес Тон. — Бей или беги.

— Тут, похоже, оба варианта сразу, — покосился я на него все еще полулежа, вытаскивая застрявший в волосах кусок стекла.

— Вот это да! — похлопала Адель, выходя из ванной. — Лесниченко, ты продул всухую.

Макс, стирая капли с лица, ухмыльнулся.

— Вы что, спорили? — спросил Антон.

— Он поставил на то, что новенькая не решится прийти, — ответила девушка, и Тон закатил глаза. Я знал, о чем он подумал. Богатые, вечно скучающие мажоры, как обычно в поисках развлечений. — Что бы мне загадать? — губы Адель растянулись в довольной ухмылке. Так, что на мгновение я засмотрелся.

Адель была красива до неприличия. И отлично знала об этом.

Я встретил ее полтора года назад на благотворительном ужине, куда был приглашен вместе с родителями. Прямо на приеме, отец отвел меня в сторону и спросил:

— Нравится?

Я кивнул.

Глупый вопрос. Такие девушки не могут не нравиться.

— Я хочу, чтобы ты начал с ней встречаться, — сказал он. — Девчонка Шульмана лучшая для тебя партия. Забери, пока не опередили.

Уже через неделю мы были вместе.

В мире больших денег все решается просто. Как в делах. Бизнес план составляется на год, пять и пятнадцать лет вперед. Я заранее знал, когда должен сделать ей предложение. Знал, какое кольцо должен выбрать, в каком районе будет построен наш дом и даже в какую школу пойдут наши будущие дети.

Нынешние же отношения походили на демо-версию того, что будет ожидать меня всю оставшуюся жизнь. Меня устраивало.

Адель была из тех девушек, которых не любить просто невозможно. В ней начисто отсутствовало высокомерие, наглость и пошлая истеричность, присущая почти всем девицам академии. Отец как обычно оказался прав — из всех она была лучшей.

Любил ли я ее?

Скорее, да.

Хотя никогда не говорил этих слов. Не чувствовал, что они необходимы.

Она была в моем вкусе. Столь же умна и расчётлива. Знала, когда настоять на своем, а самое главное, когда смолчать.

— Встанешь на колени и при всех признаешься мне в любви, — произнесла Адель. Макс ударил ладонью по лицу. Тон оторвался от листания новостной ленты и поднял бровь. — Мне конечно же придется тебе отказать. — Она отправила в мою сторону воздушный поцелуй. — Будет забавно послушать сплетни.