Книга Мы - сводные, страница 27 – Эля Пылаева

— Топографический кретинизм, Устинова? Нам в другую сторону.

Разворачивает меня навстречу девушкам.

Ай!…

Пряча досаду и задрав подбородок, иду с ним рядом под их недовольными и высокомерными переглядками.

— Тин, опаздываю, — взмахивает ладонью Сэм, тормозя ее попытку остановиться напротив нас и что-то сказать. Претенциозно распахнутые розовые губы так и замирают.

— Ой, как интересно!… - ядовитое замечание Марики нам в спину.

Я ускоряю шаг, мне жжёт между лопатками от их взглядов.

Токсичные какие…

За следующим поворотом танцевальный зал.

— Я куртку в туалете оставила! — врастаю я в пол.

Решетов с громким стоном вздыхает, демонстрируя всем видом, что я "достала уже"!

Торопясь возвращаюсь за курткой.

Открываю дверь в туалет, там женские голоса. И по сдавливающему неприятному ощущению внутри, я уже знаю кто это. Заметив меня замолкают на полуслове. Речь шла обо мне?

Марика красит блеском губы, наклонившись ближе к зеркалу.

Тина, скрестив на груди руки, прищурившись следит за мной.

Прохожу между ними к окну, забираю куртку. Когда иду обратно, Марика неожиданно выставляет ногу назад. Запинаюсь, и едва удержавшись на ногах хватаюсь за косяк. Шокированно разворачиваюсь.

— Осторожнее будь… — кривятся губы Марики в ядовитой улыбке. — Упадёшь… лицо разобьешь… а Решетов любит хорошеньких.

— Чего встала? — оскаливается Тина. — Иди куда шла.

Переваривая, молча выхожу из туалета.

— Овца… — доносится оттуда вслед.

Как на такое реагировать я не знаю. Опускаться до ответных оскорблений — не хочу. Но и уйти просто так, спуская им это с рук тоже не получается. Кровь пульсирует, оглушающе грохоча в ушах. Вспоминаю Ритины слова про страх боли. Это касается не только физической. Но и вот такого морального давления. Надо как-то дать сдачи.

Медленно разворачиваюсь, открываю дверь обратно. Губы мои немеют, адреналин опьяняет. "Игнорируй страх!".

Они обе с удивлением разворачиваются на меня. По очереди слепо смотрю им в глаза.

— Решила предупредить, что пол здесь действительно скользкий и лицо могу разбить не только я. А вам будет обиднее, чем мне.

— Почему это? — взлетают брови Марики.

— Ну… ничего же кроме лица у вас нет.

Разворачиваюсь, и на подгибающихся ногах иду в танцевальный зал. Как-то так…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Семён

— Решетов! — с досадой. — выпрямитесь, что Вы как боксёр?

Наш преподаватель по танцам — очень маститая барышня с кучей медалей. И работает здесь скорее по призванию, чем из нужды. Поэтому ни с кем особенно не церемонится. И то, что она ко всем на "Вы" нисколько не смягчает ее подачи.

— Я он и есть.

— Не в моем зале! — фыркает она. — Асенька — умница! Вы где-то занимаетесь?

— Раньше — да. И на соревнования ездила. А потом пришлось бросить, — вздыхает Устинова.

— Вам необходимо вернуться. У вас прекрасные данные.

— Это невозможно, — с короткой улыбкой опускает взгляд.

— Почему? Травма?

— В некотором роде.

Рефлекторно опускаю взгляд на её колени. Какая еще может быть травма, чтобы бросить танцевать?

Татьяна Борисовна следит за моим взглядом.

— А — нет… — качает головой Агния. — Всё прозаичнее. Мастер-классы, поездки, костюмы… Это всё теперь мне недоступно. Да и поступать куда-то нужно.

— Мы с Вами потом обо всем поговорим. А сейчас давайте попробуем что-нибудь сделать с господином Решетовым, чтобы он Вас не опозорил.

Стоя в закрытой позиции, смотрим Агнией друг другу в глаза. Мои пальцы отчего-то онемели, и я не чувствую ее ладоней. Выпрямляя спину, она откидывается немного назад, перехватывая мои кисти чуть иначе. Поворачивает голову, как положено партнёрше.

Я смотрю на ее длинную красивую шею, представляя, как провожу губами вдоль…

Фак! Это всё неиспользованное по назначению воскресенье!

— И!… - командует Татьяна Борисовна. — Раз, два, три… Стоп! Семён, — вздыхает, — Вы же танцевали у меня в прошлом году.

Несколько танцев — вальс, танго, румба — обязательная программа по этикету.

— Да забыл я…

— Просто переставляйте ноги! Она сама Вас поведет.

Мы пробуем еще пару раз. Я всё время сбиваюсь.

Надо отдать должное Устиновой — она не комментирует и не раздражается. Думает о чем-то своем, делая всё на автомате. Танцует и правда здорово. Ей бы хорошего партнёра, заткнет всех наших принцесс.

— Решетов, вынуждена констатировать, что Вы — бревно! — страдающе прикладывает пальцы к вискам наша мучительница.

— Вынужден согласиться, Татьяна Борисовна! Давайте меня уволим?

— Да, возможно, есть смысл переставить Вас, Семён, в другую пару. Тогда Ася выйдет в тройке, открывающей бал. С кем же Вас поставить… Для Агнии-то у меня есть партнёр…

— Преподаватель по этикету запретила меняться партнёрами, — зачем-то ляпаю я. — Это наш проект.

— Ох…

Перехватывает у Устиновой мои руки. И минут двадцать муштрует меня, гоняя по схемам следов для вальса, нарисованных на полу.

— Не смотри на следы. Закрой глаза и запомни движение.

Начинает немного получаться.

Включает музыку, ставя нас в пару. И выходит из зала, говоря по телефону.

И я опять забываю все к черту, наступая Агнии на ноги.

— Решетов, ну?! — не выдерживает она.

Закатывая глаза, развожу руками.

— Ты тоже не была идеальной на ринге! Каждому своё.

Неожиданно обняв за талию, давит на грудь.

— Откинься!

Подхватывая меня за руки, увлекает в кружение. И мне даже удаётся на какой-то инерции пройти с ней круг. А потом я сбиваюсь. Она, запнувшись об мою ногу, теряет равновесие. Подхватываю, не позволяя упасть! Соприкасаемся лицами… запах… такой очень будоражащий, без примеси парфюмерии… дезориентирует и слепит! Мои губы скользят по её коже. Я теряюсь и забываю совсем кто она.