Книга Как защитить диплом от хищников, страница 5 – Надежда Мамаева

– Все будет хорошо, малышка Трис, - улыбнулась Эви Торвин и погладила меня морщинистой рукой по щеке.

– Потому что там, где плохо, мы, Торвины, не задерживаемся? - я усмехнулась в ответ. Потому как помнила наставление ба: не унывай и не распускай сопли. На них чаще всего и поскальзываются, и влетают юзом в неприятности.

– Вот теперь я узнаю свою внучку! – Она шутя щелкнула меня по носу.

Бабуля безгранично любила меня и брата. И этой ее любви хватало, чтобы заменить и материнскую, и отцовскую. Ба была для нас со старшеньким всем. А мы – для нее. И боялись потерять. Именно поэтому, когда Эви Торвин заболела, я приняла решение о частной целильне. При должном уходе лекарей она могла прожить ещё долго. Но забота должна была быть постоянной. Круглосуточной. А я... я просто физически не смогла бы обеспечить должный уровень лечения в домашних условиях. Потому и совмещала учебу с подработкой, откладывая на лечение.

А вчера узнала, что оплату за очередной год подняли, и… решилась на участие в заезде. Хотя до этого давала себе зарок: больше никогда!

Но сейчас, глядя на улыбающееся лицо бабули, поняла: оно того стоило! И гонка, и то, что было после нее…

Переговорник в кармане неожиданно зазвонил. Я уже потянулась, чтобы отключить артефакт, когда увидела, что исходящий от моего руководителя диплома. Катафалк! Демоны, что преподавателю от меня понадобилось? Мы же договорились вроде бы, что я принесу ему результаты расчетов через пару дней.

Профессор Ульрих фон Грейт – страх и вящий ужас не только всех адептов факультета артефакторики, но и ректората академии. Удивительный архимаг и ещё более удивительная сволочь. Он мог организовать шикарные похороны любой, даже самой жизнестойкой, нервной системы в кратчайшие сроки. Катафалк, одним словом. И вот у него-то меня и угораздило писать диплом!

А все потому, что приличных наставников к тому времени, как я вынырнула из круговерти очередной подработки, разобрали. Еще бы! Хорошие преподаватели где попало на дороге не валяются. Но и я, Трис Торвин, не падала духом в неподходящих для этого местах. В подходящих, впрочем, тоже.

Поэтому я набралась наглости и… попросилась к Катафалку, который обычно дипломников не брал. Ну отторгала его натура эти инородные детали в слаженном механизме артефакторики, которые ещё по ошибке именуют выпускниками.

А вот меня он почему-то решил взять. Может, ошалев от смелости одной адептки. Может, потому, что стать наставником я предложила Катафалку, когда он пропихивал меня в узкий воздуховод лаборатории.

Это случилось после занятия, когда одногруппники решили, что все товарищи уже вышли и не грех бы отомстить… и не заметили меня, копошившуюся под столом в поисках упавшей шестеренки.

Лаборатория, где работали с сухими взрывчатыми алхимическими смесями, находилась в подвале академии, месте влажном и сумрачном. Чтобы взвеси порошков не электризовались при работе с ними. Да ещё и с дубовой добротной дверью, зачарованной, а оттого способной выдержать удар и взрывной волны, и боевого заклинания, вырвавшегося из-под контроля. Непрошибаемая, одним словом, ни для магии, ни для грубой силы.

По причине расположения лаборатории в подвале окон здесь не имелось. Лишь воздуховоды. И вот, когда мы с Катафалком оказались заперты, то единственным путем на свободу оказалась воздуховодная шахта. И по объективным причинам пролезь в нее из нас двоих могла одна я.

Вот тогда-то, глядя во тьму вентиляционного тоннеля, я и произнесла эпохальное:

– Господин Ульрих, после всего, что между нами сейчас произойдет, я хотела бы сделать вам предложение…

– Если что, хочу предупредить: я ужасный человек и тиран, - как-то надсадно перебил меня Катафалк, и его твердая рука, толкавшая меня под мягк… кхм, пусть будут штаны, чтобы я не сверзилась, неожиданно дрогнула.

– Я знаю, - ответила честно, меж тем сама прикидывая, смогу я пролезть в вытяжку или все же застряну, и если все же рискну, то за что мне ухватиться, - но остальных преподавателей разобрали, а мне тоже надо за…

Катафалк пошатнулся, и я все же не удержалась. И мы вместе полетели вниз. Хорошо, что я была сверху, а то точно отшибла бы себе последние мозги.

И тут дверь в лабораторию открылась. Не сама, конечно. Нашей освободительницей-спасительницей оказалась не добрая фея, а злая уборщица, узревшая, как ей показалось, разврат.

– Шо это вы … – начала было она, видимо обнаружив два тела на полу в весьма неоднозначной позе.

И тут Катафалк тихо и как-то обреченно полувопросительно выдохнул:

– …муж?

– Что муж? – не поняла я.

– Вы хотели сказать «замуж»? - явно пытаясь сдержать злость, уточнил Грейт, которого застали в весьма компрометирующей ситуации.

– Вообще-то, «защитить диплом», - возразила я, вставая с преподавательского тела.

К слову, Катафалк при этом так стонал, словно я варварски плющила его самое ценное – мозги! Причем всмятку.

Меж тем уборщица громко вознегодовала:

– Развратники! Ишь чо удумали! Я ректору доложу! Уж он вас… – Она грозно потрясла шваброй, но потом разглядела Катафалка и… как-то резко убавила громкость. Не то что до нуля – до минус единицы.

И это-то меня поразило больше всего. Грымза-уборщица была способна своей шваброй сбить на подлете боевого пикирующего дракона, не то что толпу студиозусов остановить. А длина ее клыков внушала трепет матерым упырям. Да и размах кожистых крыльев у этой дамы был весьма типичен для расы грымз. Так что со спины ее порой можно было принять минимум за нетопыря или гарпию. В общем, ректор именно эту уборщицу очень уважал. Причем делал это на максимально возможном расстоянии.

И вот эта бесстрашная особа, надо же, примолкла, узнав Катафалка.

– Нас случайно заперли снаружи. Спасибо, что помогли, – холодным тоном отчеканил он.

– А я-то думаю, чего это шваберка к зачарованной двери была приперта… – Грымза озадаченно почесала за своим мясистым остроконечным зеленым ухом и глубокомысленно изрекла: – Я тогда чутка попозже зайду…

И даже ушла! Правда, всего на три шага, чтобы через оставшуюся открытой дверь подслушивать. О последнем свидетельствовал торчавший из-за косяка край формы.

– Я рад, что с вашим предложением все прояснилось, - одернув пиджак, сухо ответил преподаватель.

Причем он так произнес это свое «предложение», что я поняла: пошлют меня далеко, надолго и анатомическим маршрутом. Да, именно так. Правда, с поправкой на цензуру формулировок, но не на смысл.

– И? - все же рискнула уточнить я.

– И я рад, что ваше предложение содержало законченную мысль, а не сумбур из дюжины девичьих обрывков фантазий.

– Простите? – Я ожидала услышать все что угодно, кроме этого.

– Я буду руководителем вашего диплома. И только попробуйте его не защитить на «великолепно» – прокляну, – ответил он без капли иронии.