Онлайн книга «Джек, который построил дом»
|
– Помоги мне рубашку выбрать, – он вытащил из кармана ключ, – и сразу поедем. Оказалось, Яков подготовил ему сюрприз. С дивана поднялась Ада и поспешила навстречу: «С днем рождения!» Немую сцену прервал звонок в дверь: явились Люсик с Миланой. Вожделенная мысль о японском ресторане завяла, так и не воплотившись, и вместо этого Милана с Юлей торопливо накрывали на стол, в то время как Ян заказывал еду по телефону. Вопил телевизор, Ада пытливо осматривалась, Люсик о чем-то рассказывал Якову… – У меня тут остались босоножки… Помнишь, Яша? Зачем ей босоножки в ноябре, что она несет? Яну стало тревожно. – Не знаю никаких босоножек, ищи сама, – огрызнулся Яков. – Такие с каблучком… – Мать, – резко вмешался Ян, – ищи, не морочь голову. Посмотри в спальне. – Вот он всегда маме грубит, – улыбнулась Ада, взглянув на Милану. – Ты неважно выглядишь. Устал? Нежная, всепрощающая улыбка: сынишка капризничает. – А что ты хочешь от химии? – встрял Яков, и свирепый взгляд Яна пригвоздил его намертво к стулу. Все. Все пропало. Сейчас начнется… – Давай я другой аэрозоль куплю, – громко заговорила Юля, – ваша уборщица самые ядовитые выбирает. От этой химии потом горло дерет, в самом деле. – Тут еще ничего, – подхватила Ада, – вот у меня… Милана переводила недоуменные белесые глаза с Яна на мужа, но от Адиных слов ее взгляд сфокусировался, и беседа сосредоточилась на уборщицах. – Яша, ты соображаешь что-нибудь? – яростно шептал Ян на крыльце. – Ну хоть что-то?.. Просил ведь, как человека просил! Яков отворачивался, рокотал виновато. – Да мамашка не поняла… На кухне Милана спросила, понизив голос: – А я не понимаю… мама что, как бы не в курсе? – Не в курсе. Поставь чашечки, ладно? – Юля доставала посуду. – Но почему? – не унималась белоглазая. – Ложки где? – Потому. Ложки в том ящике. – В смысле вообще не знает или только про химию?.. – Вообще. Не знает. И не должна знать. Юля посмотрела в озадаченные бледные глаза. Милана пожала плечами. Ада спустилась со второго этажа в отличном настроении. Не потому что нашлись мифические босоножки: не было здесь их, о чем она прекрасно знала. Поднялась же в спальню, которую по привычке называла своей, чтобы убедиться. И – убедилась, что в шкафу только мужская одежда, как и причиндалы в ванной. Никаких «шанелей»!.. Стало быть, она напрасно боялась, что сын поселился здесь с этой. Ада знала цену слова «временно». Коли нет ее здесь временно, не будет и постоянно. На кухне поишачить – это на здоровье. * * * Чижику стукнуло три года, что совпало с очередным сканированием. Онколог объявил Яну: метастазы в желудке. Где тонко, там и рвется. По пути на праздник оба молчали. Самолетики давно куплены: на заднем сиденье глухо постукивали коробки. – Я так и думал, что брюхо среагирует. Ян говорил спокойно, как говорят о перемене погоды. Впереди маячила новая операция, следующий курс химии. – Не говори никому, ладно? – попросил он. Шипело мясо на гриле, шелестела листва над головой, Лора считала гостей, на большом столе громоздилась стопка одноразовых тарелок и пластиковых стаканчиков. Юлька смотрела на два лица, склоненных с одинаковой увлеченностью над самолетиками. Сосредоточенные глаза под лохматыми седеющими бровями – и такие же под коротенькими напряженными бровками, длинные уверенные пальцы Яна и рядом – пухлые, неумелые – внука. Таким он запомнит «дядю Яна» – с очередным самолетиком, умело пущенным в небо для того только, чтобы он, Чижик, со всех ног бросился первым и поднял его, с бессильно и сердито жужжащим моторчиком, с травы… Несколько раз встряхнула головой, отгоняя ненужные мысли; сделают операцию, желудок спасут, и значит, эта сволочь не поползет дальше, не протянет свои жадные клешни… Малыш вырастет, и через год Ян удивит его новой игрушкой, а потом ему стукнет пять, шесть, и пухлых пальцев одной ладошки не хватит, чтобы показать: «мне семь!» А мы постареем. Юля протянула стакан Антону: – Налей мне вина, пожалуйста. Через минуту сын принес два стеклянных бокала. Налил вино, подмигнул и второй понес Яну. Коньяк успокаивал боль, и поэтому вечерами рядом с кофейной чашкой стояла миниатюрная рюмка, которую он время от времени подносил ко рту. Крохотные глотки незаметно уносили боль свежего шва, переставал ныть живот. Откуда-то появилась боль в спине; поменяли кресло на балконе. Летние вечера стояли тихие, долгие, блаженно теплые. Вся жизнь Яна проходила на балконе, только дождь и ночь вынуждали заходить в дом. Юля приезжала вечером. Иногда садились в машину, ехали ужинать. Они редко обсуждали происходящее в мире – меняясь, он в целом оставался неизменным. Еще одна ракета где-то запущена, избран новый президент, и если закончилась война в Ираке, то началась или продолжается в другом месте. Множились бедствия, порожденные людьми среди людей, – войны, взрывы, теракты, крушения, вспышки насилия, в то время как природа словно отвечала неразумному царю своему то землетрясением, то извергающимся вулканом. Эти двое жили под одним-единственным бедствием, и ничто не могло перевесить его. Мало что менялось в их жизни. Новую квартиру не искали, тема как-то сама собой иссякла, зато облюбовали небольшой ресторан, куда время от времени ходили ужинать. Он недавно претерпел некоторые изменения, которые хозяин гордо назвал «реновацией»: в центре помещения водрузили крупный аквариум, а столики потеснили к стенам. Аквариум был заполнен огромными раками, их тускло-черные тела медленно, неуклюже поворачивались, толкаясь в стеклянные стены. Не сговариваясь, Юля с Яном вышли на улицу. Чудесные, бесценные вечера с Юлькой на балконе, когда солнце никуда не спешило, не пускало сумерки, чтобы видно было во всей величественной красоте дерево с могучими листьями! Даже позднее, в августовской полутьме, катальпа светилась от уличного фонаря, ветер медленно перебирал крупные листья, будто задумчиво и рассеянно листал книгу. За дверью беспокойно шлепал Яков – он всегда скрывался внутри, когда появлялась Юля. – Смотри, как они выросли! – неизменно говорил Ян. …Они купили два куста роз и посадили по обеим сторонам крыльца, посмеиваясь над собственной наивностью – тощие, заморенные прутики не внушали доверия, и когда вылупились блестящие листики и первые бутоны, радости не было предела. Ян поливал их после заката, срезал распустившиеся цветы. Первую розу подарил Юльке, вторую матери. «Почему не пахнет?» – удивилась Ада. – Не пахнет? – беспокоился Ян. – Юлечка, скажи: пахнет?.. |