Онлайн книга «Любовь без мандата»
Первым делом мы испортим самолеты!
Ну а девушек?
А девушек потом!
Несколько мужиков азартно листали Оленькину книжку про бинарные оппозиции. Они играли. Суть игры заключалась в том, чтобы загадать номер страницы, строку и слово. Проигравший становился в жертвенную позу и получал ровно столько сокрушительных пинков, на сколько букв его слово оказывалось короче того, что загадал победитель. – Но она сказала, у тебя праздник! – зашептала готовая расплакаться Оленька. – Какой, к чертям, праздник! – Кто сказала? – поинтересовался я. – Ка-атя… – Ясно. В этот момент появилась одетая в одну длинную майку Катерина. Она сидела верхом на Коляныче, напоминавшем битюга, которому хозяин из озорства вставил золотые лошадиные зубы. – Внимание! – звонко крикнула Катька. – Внимание! Сегодня исполнилось ровно пять лет с того исторического момента, когда величайшему летчику всех времен и народов Геннадию Сергеевичу Аристову было присвоено звание Героя России с вручением Золотой Звезды и ордена Ленина! Ура!! – Гип-гип-ура! – грянули спасатели так, что чуткие гидролокаторы на военно-морской базе в Гуантанамо определенно зашкалило. – Неужели пять лет? – хмуро удивился Гена, загибая пальцы. – В самом деле… Но «Ленина» тогда уже не вручали… – …С вручением ордена Академика Сахарова восьмой степени! – ничуть не смутилась Катерина. Меня всегда поражало, что в нужный момент она оказывалась обладательницей самой неожиданной информации. – До дна! – Коляныч поднес Гене пивной бокал, до краев наполненный виски. – Я не пью! – отрезал Гена. И это была правда. На днях исполнялся другой юбилей – год с тех пор, как он по настоянию врачей исключил из пищевого рациона все виды и подвиды спиртного. С этим, я думаю, и связан был бурный роман с Оленькой, не укладывавшийся ни в какие его сексуальные навыки и жизненные принципы. – Мужик ты или не мужик? – применил Коляныч совсем уж запрещенный прием. – Ольга, – спросила Катька, поигрывая редкими прядями на голове командира спасателей, – мужик Гена или не мужик? – Я не знаю, – растерялась будущая искусствоведка. Спасатели дружно и обидно захохотали. – Ему нельзя! – попробовал вступиться я. – Мне тоже было нельзя, – сообщил Коляныч. – Я дал врачу сто долларов – теперь можно! – Смешно сказал. – Гена побагровел, вырвал из рук искусителя бокал и выпил одним духом, не поморщившись. – Ура! – завопила Катерина и, взяв у Аристова опустевший бокал, вылила оставшиеся капли на голову Колянычу. Потом она пришпорила розовыми пяточками своего пьяного скакуна, и тот, протяжно заржав, унес ее в соседний номер. – Ну вот что, мужики, – нехорошим голосом начал Гена. Но тут в дверь постучали – и два официанта втащили в номер подносы с дымящимися бифштексами, обсыпанными картофельной струганиной и оливками. – Ваш заказ, мистер Аристофф! – доложил один из них на ломаном русском. Через час, вырвавшись из пьяных объятий спасателей, Гена сорвался вниз и от портье позвонил министру МЧС. Потом он пытался отсидеться в кегельбане, но группа спасателей, возвращаясь из очередного похода в осчастливленный магазинчик с сумками, набитыми бутылками, скрутила его, несмотря на яростное сопротивление, и доставила в номер. Здоровые все-таки парни! – Мужик ты или не мужик? – снова подступил к нему Коляныч, уже породнившийся плечами с теплой Катькиной задницей. – Ура-а Герою России! Под утро, изгадив наши номера до неузнаваемости, команда ушла, унося на руках тех, кто не стоял на ногах. Вообще-то я не очень хорошо держу алкогольный удар и поэтому слабо помню окончание юбилейных торжеств, но предполагаю, что Катерина так и уехала на Коляныче. Гена же, потерявший за год питейную форму, отрабатывавшуюся десятилетиями, отключился где-то после четвертого доказательства того, что он все-таки мужик. В былые времена с ним такого, конечно, не случилось бы. Разумеется, мы проспали все наши полеты. Когда вечером следующего дня Оленька, приговаривая «бедный папочка», похмеляла юбиляра с ложечки, как тяжелобольного, а я бессильно лежал в кресле, дверь распахнулась, грохнув о стену, и в номер ворвались разъяренные спасатели. Опухший Коляныч, как перчатку, швырнул в лицо Аристову телеграмму со срочным вызовом в Москву, подписанную министром МЧС. – Мы к тебе… А ты нас… – только и смог вымолвить он. Я едва успел подивиться тому, как непривычно Коляныч смотрится без наездницы на плечах, а нас уже начали бить. Меня схватили за грудки и вырубили первым же ударом, а эмчеэсовцы все-таки не эсэсовцы и лежачих не бьют. Гена же попытался оказать сопротивление – и, несмотря на истошное Оленькино заступничество, получил по полной мордобойной программе. – Ладно, хватит, – приказал Коляныч. – А то он до следующей годовщины не доживет! Спасатели, прихватив недопитые вечор бутылки, удалились. Внизу их уже ждал автобус. И вот, когда Оленька, всхлипывая, обрабатывала специальными жидкостями аристовские синяки, а я рассматривал порванную рубашку, зазвонил телефон. Забыв от пережитого про все инструкции, она схватила трубку: – Алло! Нет, Геннадий Сергеевич подойти не может… Он нездоров. Ничего страшного, просто несчастный случай… Перезвоните позже… Я? Я – Оленька… А вы кто? – Кто это? – взревел Гена, вскакивая и чуя неладное. – Какая-то Галина Дорофеевна! И хотя Галина Дорофеевна даже на сверхзвуковом истребителе могла очутиться в Майами не раньше чем через четыре часа, уже через двадцать минут срочно вызванное такси увозило рыдающую Оленьку в международный аэропорт. А еще минут через сорок появилась Катерина, свежая и невинная, как дуновение бриза. – Боже, что тут случилось? – всплеснула она руками. – Я вызову полицию! – Где ты была?! – заорал я, испепеляя ее одним глазом (второй подзаплыл). – Я? Я летала с Брайеном смотреть место для прыжков… Вы спали, он меня и попросил. А где Оленька? – Это ты сказала им, что Геннадий звонил министру? – Я? Что я, ненормальная? Я только похвасталась, что он живет с ним в одном доме… Я же не думала… – Стерва-а-а! На следующий день я провожал Гену в аэропорту. На его мужественном лице наклеек было больше, чем на чемодане. Сам я нацепил темные очки. – Спасибо за отдых! – буркнул он. – Извини, что так вышло… – проблеял я, чувствуя, как кредит «АЛКО-банка» подергивается туманом неизвестности. |