Онлайн книга «Влюбиться в чудовище»
|
*** Арабелль Жар обволакивает мою голову, скользит по плечам к груди, но там, где я сейчас, не жарко. Это больше похоже на излучение тепла, как будто кто-то льёт на меня горячую воду. Ощущение жара ослабевает, сменяясь лёгким покалыванием, и что-то давит мне на лоб. Не понимаю, что происходит. Может я в больнице? Или это и есть то, что чувствует умирающий? Нет, мне кажется, я не умираю. Боль прошла и я чувствую своё тело. Только пошевелиться не могу. Рядом со мной раздаётся протяжный крик. Таддеус. Это точно кричит он. Давление на голову резко ослабевает, и я теряю сознание. *** Моргнув, прихожу в себя и пытаюсь вспомнить, что же произошло. Вокруг темно. Видимо уже ночь. Всплывают картинки аварии и рука тут же «взлетает» к голове. Странно, повреждений нет. Нет ран. Ничего, кроме неприятной корочки засохшей крови на лбу и лице. В груди боли тоже нет, но сильный металлический запах крови не даёт вдохнуть полной грудью. Медленно сев, я осмотрелась по сторонам, пытаясь понять, где нахожусь. И тут замечаю его. Таддеус лежит рядом на полу в луже крови. Подавив крик, дотрагиваюсь до его плеча. — Таддеус? Что случилось? Из рваной раны на его лбу сочится кровь. Кости черепа деформированы… как будто… как будто, это он попал в аварию и ударился головой. Страх и паника, что Таддеус мёртв, обрушивается на меня, но присмотревшись, замечаю, как его плечи слегка двигаются вверх-вниз, когда он делает глубокий вдох. Господи, что происходит? Факты крутятся в голове. Это я попала в ужасную аварию и ударилась о лобовое стекло. Я помню пронзительную боль и кровь, стекающую по лицу. Блузку, пропитанную кровью. Но у меня нет никаких травм! Я вспоминаю голос Таддеуса после аварии. Значит, мужчина пришёл мне на помощь, но почему у него такой вид, будто это он попал в аварию? Если… если только… Не может быть… Неужели мужчина каким-то образом исцелил меня? И если да, то, как он принял на себя мои увечья? Как такое могло случиться? И всё же… Вот он лежит с травмами похожими на мои, а я цела. Боже, какая же я дура. Что же я натворила? Зачем было мчаться на бешеной скорости, да ещё и не пристёгнутой ремнём безопасности. А теперь такие последствия. Не знаю, как он это сделал, но Таддеус точно исцелил меня. Но какой ценой? Зачем это сделал? Я всего лишь прислуга. К тому же уволенная им. Он должен был оставить меня. Но мужчина этого не сделал. Волна сострадания захлёстывает меня. Таддеус прошёл через это ... ради меня. А что делать мне? Как ему помочь? Скорую помощь не вызовешь. Таддеус же, ну не знаю, кто он, но точно не человек. Я вспоминаю, как он отреагировал, когда в прошлый раз упомянула о больнице. И теперь понимаю почему. Но должен же быть выход! Я видела, как он исцеляется необычайно быстро. Но исцелится ли сейчас? Надо что-то делать, а ни сидеть и размышлять. Поднявшись с пола, я принесла с кладовой полотенца и таз с водой. Осторожно вытерла кровь с лица Таддеуса, а потом вымыла пол вокруг него. Не зная, что делать дальше, достала из шкафа подушку и плед. Осторожно подсунула подушку ему под голову, укрыла пледом и… свернувшись калачиком рядом с ним, стала молиться, чтобы он исцелился. *** Каждый час я проверяю Таддеуса. Вытираю непрерывно сочащуюся кровь и смачиваю губкой с водой ему губы. Радует одно, что раны не выглядят воспалёнными, и крови с каждым часом всё меньше. На рассвете, выбившись из сил, всё же засыпаю рядом с ним. Просыпаюсь от луча солнца настойчиво бьющего в глаза. Потянувшись, поворачиваюсь к Таддеусу и встречаюсь с его пронзительным взглядом. — Мистер Уолкер, вы в порядке? — бормочу спросонья. Его череп снова выглядит нормально, и я протягиваю руку, чтобы коснуться его головы. — Не надо, — хватает меня он за запястье. Резкость его голоса пугает меня. — Она ещё не зажила, — отпустив запястье, продолжает он и пытается перевернуться. Его лицо тут же искажается от боли. — Подождите, не двигайтесь. Я принесу вам всё, что нужно. Таддеус едва заметно качает головой. — Мне ничего не нужно. — Тогда отдыхайте. Мужчина закрывает глаза, но не спит. А я ничего не могу с собой поделать и зачарованно смотрю, как он дышит. — Ты храпишь, — неожиданно говорит он, не открывая глаз. — Что? — не сразу понимаю, о чём он. — А, нет! Таддеус усмехнувшись, морщится от боли. — Тише, тише. Вы навредите себе. Вздохнув, он скрещивает руки на животе. — Может, вы есть хотите? — не зная, что ему ещё сказать, бормочу я. — Нет. — Тогда, можно мне позавтракать? Таддеус открывает глаза. — Да. Поднявшись, я прошла на кухню и приготовила себе хлопья. Потом вымыла и убрала грязную посуду, скопившуюся за выходные. Вернувшись в гостиную, на цыпочках крадусь к Таддеусу. Мужчина спит. Дыхание ровное и глубокое. Это ведь хорошо, да? Мне кажется, во сне он исцелялся быстрее. Не желая его тревожить, я поднимаюсь наверх принять душ. Одежды у меня здесь нет, поэтому решаю одолжить хотя бы толстовку хозяина, ведь мои блузка и свитер пропитаны кровью. *** Промаявшись до обеда, я выхожу на улицу и бреду по дороге к месту аварии. Холодный осенний ветер пробирает до костей, и я жалею, что не одолжила у Таддеуса куртку. Но холод подстёгивает идти быстрей, и вскоре я замечаю в кювете своего Банни. Подойдя ближе, вижу, что у машины нет водительской двери. Куда она делась? Оглядевшись вокруг, замечаю дверь довольно далеко от машины. Как она там оказалась? Мне кажется, Таддеус пытался её открыть. Неужели… неужели он сорвал её и так далеко закинул? Дурные предчувствия обрушиваются на меня. Это же какой силой надо обладать, чтобы такое сделать? В нескольких футах от своей машины, я нахожу брошенный Таддеусом мотоцикл. Забравшись в машину, чтобы забрать сумочку и вещи из бардачка, я застываю на месте. Странное чувство охватывает меня, когда смотрю на ключи, болтающиеся в замке зажигания и паутину треснувшего лобового стекла. Дотрагиваюсь до сиденья, едва сдерживая слёзы. Чувство потери захлёстывает меня. Умом понимаю, что это всего лишь машина, и я не должна так переживать, но ничего не могу с собой поделать. Моего Банни больше нет. Нет больше подарка папы. Вынув ключи, кладу их в сумочку и выбираюсь из машины. Пытаюсь поднять мотоцикл, но он слишком тяжёлый и я точно не смогу докатить его до особняка. |