Книга Праздник на выезде, страница 52 – Дарья Сойфер

– И если бы Алина не была слабонервной, то тоже сейчас спасала бы чьи-то жизни! – не унималась зловредная мамаша.

– Фиг бы вы спасали жизни без современных медикаментов, – парировал очкарик. – И наш новый препарат для коррекции нарушений гемодинамики снизил необходимость в операциях на…

– Алина – слабонервная?! – перебил его Глеб, не обращая внимания, что публика, скучающая в ожидании шоу, теперь с интересом наблюдает за другим, не менее захватывающим, представлением. – А вы что, думаете, смелость – это в кишках чужих ковыряться?! Да черта с два!

– Что вы себе позволяете?! – Отец Алины снова вскочил, угрожающе шевеля усами.

– Да, она не спасает жизни! Она делает их лучше! Кому нужна тухлая жизнь без праздников, а? Что бы вы, интересно, делали, если б не пришли сегодня сюда? Задом протирали диван?

– Уж точно не выслушивал здесь всякие оскорбления не пойми от кого! – набычился Белкин, стиснув кулаки.

– Хватит, Паш. Оно того не стоит, – без особого энтузиазма встряла мать Алины. Казалось, она бы с удовольствием взглянула на драку, просто правила этикета не позволяли ей признаться в этом вслух и крикнуть: «Мочи его, дорогой! С ноги!»

– Вот вы считаете себя таким святым, потому что делаете операции, да? – Глеб на всякий случай сделал шаг назад. Не потому, что боялся получить от Белкина по морде, а потому, что не хотел давать сдачи. – А вы, – обратился Рудаков к очкарику, – потому, что поставляете им лекарства. А теперь скажите мне, сколько людей с пороком сердца может себе позволить за это заплатить, а? – Глеб замолчал ненадолго, дав окружающим время переварить горькую пилюлю правды. – Вы хоть представляете, сколько денег мы сегодня собрали на одних только билетах? А сколько еще соберем на аукционе после показа? Какой там сегодня курс человеческой жизни к рублю, а? – Все молчали, включая родителей Алины. И даже усатый кардиолог уже смотрел на Глеба без прежней ненависти, напротив, как-то растерянно и задумчиво. Дошло наконец! – И все это благодаря вашей дочери! Слабонервная… – Глеб фыркнул. – Чтоб вы понимали, только она смогла укротить этого психа, этого маньяка…

– Мы сегодня вообще начнем или как?! – пробасил Жорж Коппола у Глеба за спиной. Рудаков резко обернулся и увидел, что модельер как-то подозрительно на него смотрит. – Что за маньяков вы там обсуждаете? Всю публику мне переполошили.

– Да это я так, Жорж Ефремович, – спохватился Глеб. – Новости читали? – И он увлек Копполу прочь, подальше от арены боевых действий. – Начинаем, конечно, мы начинаем… Настя!

– А где Алина? – напрягся Жорж. – Я хочу, чтобы она сидела в первом ряду.

– Она… Вот надо же! – Глеб с притворной досадой хлопнул себя по ляжкам. – Только что была здесь… Бегает, следит, чтобы все было идеально. Придет, не волнуйтесь.

Копполу Глебу удалось успокоить, а самого себя – нет. Внутри все кипело от негодования. Что за люди, эти ее родители? Не смогли вынести, что дочь вышла лучше, чем оба они, вместе взятые, – и обозлились, внушив ей, что она – одно сплошное «насмарку»? Ха, попробовали бы они вырастить Глеба. Да если бы чете Рудаковых досталась такая дочь, как Алина, они бы от счастья рыдали с утра до ночи! А отец? Он бы давно поставил Алину во главу семейного бизнеса, а всем своим коллегам хвастался бы, не закрывая рта, какая у него работящая, умная, целеустремленная девочка.

«Насмарку»… Если уж кто и был во всем этом зале «насмарку», так это Глеб. С самого детства он считал себя подарком родителям. Думал, что если уж ты живешь в кайф, то этого уже достаточно, чтобы состояться в жизни. А теперь вот взглянул на себя глазами Алининых предков, и увиденное ему не понравилось. Какую пользу он принес человечеству? Уровень этой пользы можно было описать разве что отрицательными числами. И только Алина показала ему, что такое стараться для кого-то другого. Только с ней Глеб узнал, что давать бывает куда приятнее, чем брать.

Он стоял у дверей, вполглаза наблюдая за мельтешением фиолетовых пятен на подиуме, вполуха слушая периодические всплески аплодисментов, и думал об Алине. Если она уйдет – а винить ее в этом трудно, – все потеряет смысл. Нельзя ее упустить, ни в коем случае нельзя. Чего бы это ни стоило.

– По-моему, все супер, – довольно шепнула Глебу Настя, легонько боднув его в плечо.

– Угу, – он сунул руки в карманы, все еще безуспешно высматривая в толпе Алину.

– Ты в норме? – Настя обеспокоенно отстранилась.

– А если она правда ушла? Насовсем? – Глебу даже произносить это было невыносимо, не говоря уж о том, чтобы смириться.

– Значит, ей так лучше. Она ведь фармацевт?

– Провизор, – машинально поправил Глеб.

– А есть разница? – удивилась Настя и тут же отмахнулась. – Не важно, как скажешь. Это все, – она обвела зал рукой, – не ее. Она же занялась ивентами только потому, что не устроилась по специальности. Вот в своем «Байзере» она была бы счастлива…

– Не хочу ее отпускать. – Глеб отыскал взглядом очкарика в сером и мысленно отвесил ему леща.

– Какой же ты эгоист, Рудаков! – Портновская раздраженно закатила глаза. – Всегда таким был!

– Неправда, – надулся Глеб, в глубине души прекрасно понимая, что она права.

– Она не такая, как мы с тобой. Два дебила. Она лучше. И если ты не конченый пуп земли, то подумай о ней! Хоть раз в жизни сделай не так, как твоя левая пятка захотела, а как нужно другому.

– В этом «Байзере» работают одни муда…

– Глеб! – одернула его Настя. – Хватит. Отпусти ты ее уже! – Она осеклась и вдруг пренебрежительно наморщила нос. – Хотя кому я говорю? Ты все равно сделаешь по-своему. Давай беги, осаждай ее, бейся в истерике, сучи ножками, пока она не вернется. Удачи, Рудаков! – И Портновская собралась было отойти, но Глеб схватил ее за руку.

– Ты уверена? – спросил он, заглянув ей в глаза.

– В чем? – Настя подняла брови.

– Что она хочет работать в «Байзере».

– Шутишь, что ли? Мечтает! Это ж самая крупная фармкомпания, даже я в курсе! – Настя хмыкнула. – А я из лекарств, кроме парацетамола, вообще ничего не знаю. Ну, еще этот… Как его…

– Тогда я сделаю так, что они сами ее позовут, – Глеб сжал челюсти.

– Реально?! – Настя опешила, но удивление на ее лице быстро сменилось восторгом. – Братан, да я горжусь тобой! Прям растешь на глазах! – И нежно потрепала его на щеке, а потом так стиснула в объятиях, что у Глеба чуть ребра не хрустнули. И откуда только в ее маленьком тельце сила тяжелоатлета?

– А можно как-нибудь потише? – возмутилась какая-то старушенция, что сидела ближе всех к Рудакову и Насте. – Что за нравы пошли… В общественном месте… Ни стыда ни совести.

– Не волнуйтесь, он все равно собирается на мне жениться! – мстительно выдала Настя и подмигнула Глебу. Да, с чувством юмора у Портновской всегда был полный порядок.

– Ага, свадьба через месяц! – подыграл он – уж больно потешно вытянулось морщинистое лицо. – Вы, кстати, приглашены. Пришлю за вами катафалк.